Илья Эренбург - Война. Апрель 1942 г. - март 1943 г.

Газета «Кельнише цейтунг» писала прошлой осенью: «Виселицы для русских партизан и партизанок — это деревья немецкой свободы». Хорошая фугаска угодила на редакцию висельников. В Эссене прошлой осенью в «Ратскеллере» тузы города праздновали разрушение Киева. Солидная бомба разнесла их кабак.

В Германии было пять негодяев. По-русски их имена начинаются на букву Г — Гитлер, Геринг, Геббельс, Гиммлер, Гейдрих. Один из пяти уже гниет. Долго Гейдрих пытал, расстреливал, вешал. Он был выездным палачом. Он убивал в Осло и в Амстердаме, в Праге и в Париже. Говорят., что пуля дура, но пуля, которая пробила череп мясника Гейдриха, не только умная пуля, это справедливая пуля. В ответ испуганные палачи казнят сотни и сотни людей. Они казнили чешского писателя Ванчуру. Мне выпало счастье знать этого благородного и мужественного человека. Его кровь родит новых героев.

За кем теперь черед: за тщедушным садистом Гиммлером или за пузатым Герингом? А Гейдрих уже гниет, и над его нечистым трупом мы скажем: есть на свете справедливость.

Мы истребили на нашей земле миллионы убийц. Крапива и чертополох выросли на могилах гитлеровцев, разрушивших Варшаву, разгромивших Париж, заливших кровью Прагу. Кто здесь зарыт? Летчик, бомбивший Ковентри. Эсэсовец, убивший в Нанте десять заложников. Ефрейтор, изнасиловавший в Греции восьмилетнюю девочку. Они шли на восток и на востоке узнали, что такое возмездие. А тем временем их жадные и злые невесты, их вороватые жены, мечтавшие о «трофейном» барахле, с истерическими воплями носятся по берегу Рейна. Газета «Националь цейтунг», выходящая в Эссене, еще недавно писала: «Днепр красный от русской крови». Какого теперь цвета Рейн? Есть на свете справедливость.

7 июня 1942 г.

Три года тому назад Германия бесновалась. Немцы в серо-зеленых обновках маршировали по улицам немецких городов. Бесноватый фюрер сулил близкую победу. Война — это слово пьянило немцев. Война им представлялась веселым пикником, прогулкой за парижскими безделками и за английским табаком. Они думали, что воевать будут только они. По замыслу Гитлера, противникам предоставлялось одно: капитулировать. Немцы хотели победить барабанами, речами Гитлера, военными парадами. Это была психическая атака против человечества.

Годы, предшествовавшие второй мировой войне, историк назовет годами позора. В злосчастной Испании немцы устроили первую репетицию завоевания мира. На Мадриде проверяли действие фугасок. На Европе проверяли действие блефа. Сиплый лай Гитлера, по программе, должен был устрашить мир.

Малодушные тогда говорили: «Он нас еще не трогает. Зачем же нам лезть в драку?» На языке дипломатов это называлось «невмешательством». Когда военные корабли Германии преспокойно разгромили беззащитный испанский город Альмерию, тень свастики повисла над Европой.

В одном современном немецком романе герой говорит: «Женщин насилуют в том случае, если их нельзя заговорить». В Мюнхене заготовили хороший ужин, много солдатни, звонко шагавшей по улицам, и лист чистой бумаги. Насиловать не пришлось: Гитлер небрежно засунул в карман Чехословакию. Это было генеральной репетицией. Не прошло и года, как немцы начали войну.

Солдаты Гитлера ворвались в Польшу. Что могли сделать защитники Модлина и Вестерплате? На них обрушилась вся военная машина Германии. Союзники Польши ждали. «Невмешательство» было, разумеется, военизировано. На него надели генеральский мундир и его называли стратегией. Бездействие теперь прикрывалось военной тайной. О нем говорили шопотом, как о хитром плане. Польша истекала кровью. А французская армия сидела за линией Мажино и ждала. Газеты уверяли, что она ждет накопления самолетов, прибытия на континент английских дивизий, весны. На самом деле Франция ничего не ждала, она попросту утешалась отсрочкой. Освободившись, немецкие дивизии двинулись на запад. Весна пришла, но она оказалась совсем не той весной, о которой писали будущие сотрудники Абеца.

Гитлер в Компьенском лесу наступил ногой на грудь Франции. Англия ушла на остров. Первую годовщину войны немцы встретили весело: им мерещилась близкая победа. Правда, Лондон отвечал молчанием на немецкие серенады. Правда, были и в первую годовщину вдовы. Но они терялись среди счастливых жен, хваставших французскими духами. Вдовам немецкие газеты говорили: «Нет победы без жертв». И немцы верили, что солдаты, погибшие во Фландрии, — последние жертвы Германии. Это были ее первые жертвы. Германия примеряла бальное платье для парада. Никто ей не сказал, что бальное платье придется переделать на саван.