Аркадий Бабченко - Операция «Жизнь» продолжается…

Живых в этом доме было всего несколько человек — группа артиллеристов, которые пили в подвале трофейный спирт. Они-то и позвали к себе раненного парнишку.

— Спустился к ним. Напились, и я заснул. Утром, чуть только начался рассвет, типичный такой звук снаряда на излете. И-и! И пробивает стену этого дома, разрывается на полу. Разбросало всех раненых, поубивало, покалечило. А за ночь много ребятишек на этот дом выползло… Я из подвала выхожу — а в доме фарш. Ну вот настоящий мясной фарш. Артиллеристы остались целы. И я с ними… Обратно повезло.

Как добрался до полевого госпиталя, Иван Петрович уже не помнит. К тому моменту он уже умирал. От потери крови постоянно проваливался в беспамятство. Хирург вытащил его карточку первой, выкрикнул имя. Он услышал, захрипел: «Я-я-я…» Если бы в очереди на операцию он оказался хотя бы вторым, уже не дотянул бы.

Свою вину перед Родиной Горин искупил дважды. Буквально через несколько секунд после того, как в тело над левой лопаткой вошел осколок, руку разорвало пулей. Рука срослась, а пробитое легкое до сих пор может свободно дышать только на даче, где нет городского смога.

Мы сидим на террасе. На коленях у Ивана Петровича старая, прожженная дырявая шинель, которую он латает защитного цвета нитками. На столе — трубка. Несмотря на ранение, курить он так и не бросил. Хотя и вынужден несколько раз в день продувать легкие специальным аппаратом.

— Небо-то, смотрите, какое красивое, — говорит Иван Петрович. Какое-то время молчит. Затем продолжает: — Подельник мой, Колька Рогозин, который сдавал мои карточки на рынке, с которым вместе шли по делу и вместе оказались в штрафбате, погиб в первые же секунды боя. Только сделали первый шаг, пуля угодила ему прямо посередке лба. Он даже и почувствовать ничего не успел. И вот я жалею, что знаю, где он погиб, как погиб, а матери его не сообщил…

Он снова замолкает и смотрит на небо. Рука его гладит шинель.

Когда я уже уходил, меня остановил зять Ивана Петровича:

— Он ничего вам не сказал о своем втором ранении? Он проговорился об этом один единственный раз. Вторая пуля, которая попала ему в руку — она прилетела сзади, со спины. Он уверен, что ребятки специально его подстрелили. Они считали, что Мошенник обязательно должен был выжить. Потому что он был не такой, как все. Стихи им читал, Шекспира. Чистый мальчик был, светлый. Ребята знали, что он хотел стать художником…

Он стал не просто Художником. Жизнь он прожил так, словно выплачивал кредит тем своим ребяткам-штрафникам за этот выстрел. Заслуженному деятелю искусств, кандидату искусствоведения Ивану Петровичу Горину удалось создать уникальный институт — НИИ реставрации, бессменным руководителем которого он и проработал до 1993 года. Реставрировал Бородинскую панораму и знаменитую «Данаю». Работал в Болгарии, Чехии, Беларуси, Камбодже, Вьетнаме. Последняя работа — реставрация памятника Минину и Пожарскому. Его картины выставлены в Русском музее, Дрезденской галерее, Музее современного искусства Амстердама, частных коллекциях Франции, Германии, Англии, США, Мексики, Индии…

Он был бессребреником и вольнодумцем. Укрывал фонд Солженицына. За связи с диссидентами заработал 20 выговоров по партийной линии, но так и не был смещен с должности — заменить его было попросту не кем.

18 октября Ивану Петровичу исполнилось бы 80 лет. 27 августа исполняется два года с момента его смерти.

ПРИКАЗ

Народного комиссара обороны Союза ССР № 227

28 июля 1942 г.

г. Москва

Враг бросает на фронт все новые силы и, не считаясь с большими для него потерями, лезет вперед, рвется вглубь Советского Союза, захватывает новые районы, опустошает и разоряет наши города и села, насилует, грабит и убивает советское население. <���…>

Поэтому надо в корне пресекать разговоры о том, что мы имеем возможность без конца отступать, что у нас много территории, страна наша велика и богата, населения много, хлеба всегда будет в избытке. Такие разговоры являются лживыми и вредными, они ослабляют нас и усиливают врага, ибо если не прекратим отступления, останемся без хлеба, без топлива, без металла, без сырья, без фабрик и заводов, без железных дорог.

Из этого следует, что пора кончить отступление. Ни шагу назад! Таким теперь должен быть наш главный призыв.

ВЕРХОВНОЕ ГЛАВНОКОМАНДОВАНИЕ КРАСНОЙ АРМИИ ПРИКАЗЫВАЕТ: 1. Военным советам фронтов и прежде всего командующим фронтами: