Олег Бобраков - Будущее России. Алгоритм переворота

Как это сказывалось на боевой готовности армии, пояснять не нужно. Количество уклонистов от воинской службы исчислялось сотнями тысяч. Тот, кто попадал в казарму, превращался не в доблестного защитника Родины, а в забитого раба, ждущего подходящего случая, чтобы дезертировать или рассчитаться с обидчиками. Позже у одного из первых лиц Главного политического управления армии и флота спросили, каким образом проглядели столь опасные явления, почему не принималось адекватных мер для их пресечения? Ответ был простой: «Недооценили». Мы не называем фамилию этого военачальника, потому что считаем его одним из самых честных и справедливых политработников высшего звена в то время. Но до сих пор непонятно, как можно было недооценить очевидное, известное всем. Или критерии оценки были другие?

К месту будет сказать несколько слов о военных политработниках времен разложения страны и армии. Они, видимо, были нужны, когда должности первых командиров и начальников штабов Красной Армии занимали буржуазные военспецы, за которыми требовалось осуществлять надзор от имени новой власти. Но уже во время Великой Отечественной. Каждый из нас без труда назовет десятки фамилий прославленных летчиков, моряков, танкистов, командиров всех родов войск, рядовых бойцов-пехотинцев, партизан и подпольщиков, проявивших мужество, героизм и воинское мастерство на полях сражений. А попробуйте назвать десяток комиссаров и политработников. Политрук Клочков? Скандально прославившиеся начальники политорганов Хрущев и Брежнев? Все? Не мало ли?

Отечественную войну большинство ныне живущих знают только по книгам. Но те политработники, которых пришлось видеть, с которыми довелось служить, вызывали чаще всего издевательские усмешки. Почему-то эти люди присвоили себе право говорить и оценивать все с позиций партии, хотя командиры, инженеры, работники штабов были такими же коммунистами, как они. Между тем политработники не вносили заметного вклада ни в учебно-боевой процесс, ни в подготовку кадров, ни в испытательскую работу, ни в повседневную деятельность войск.

Достаточно вспомнить последних политработников крупного ранга. Один из них – Дмитрий Антонович Волкогонов. Сначала он был хорошо известен как автор страстных антиимпериалистических, антизападных книг. А потом, когда Дмитрий Антонович стал генерал-полковником и претендовал на звание главного идеолога Вооруженных Сил, его антикоммунистические книги оказались не менее страстными. Такой вот коммунист-антикоммунист, сын некогда репрессированного «борца со сталинизмом».

Другой крупный политработник, один из последних представителей этой «почетной» профессии – Николай Андреевич Моисеев, тоже генерал-полковник. Он приехал в ГСВГ как член военного совета – начальник политуправления вместо убывшего на должность начальника Главного политического управления Алексея Дмитриевича Лизичева. После обходительного Алексея Дмитриевича он поражал всех грубостью, граничившей с хамством.

Моисеев не стесняясь матерился при женщинах, «тыкал» всем подряд, невзирая на возраст и пол, а оскорбить человека было для него удовольствием. Он ставил перед подчиненными невыполнимые задачи, а потом сурово спрашивал за их невыполнение.

Наблюдая столь неадекватные действия старшего политического руководителя, люди успокаивали себя: мол, зато делу предан – ради защиты страны и коммунистического строя ни перед чем не постоит. А как все вышло на самом деле? В августе 1991 года Моисеев был уже начальником политуправления сухопутных войск. Но пока главнокомандующий Варенников метался по стране, пытаясь спасти положение, член его военного совета будто куда-то пропал, зато позже объявился в коммерческих структурах. Как тут не вспомнить обязательную запись в личном деле каждого политработника: «Делу Коммунистической партии предан»?!

Отбросив все эмоции по поводу самовлюбленных, не выполнивших своей главной задачи политработников, можно констатировать: такое их поведение в критической для страны и армии ситуации было предопределено системно. Они не вписывались в структуру системы управления таким специфическим организмом, как Вооруженные Силы. Кем политработники были при принятом единоначалии? Если заместителями командиров, то какое право они имели контролировать действия своего прямого начальника и докладывать о них в вышестоящие политорганы? Если выполняли функции контроля, то как могли подчиняться контролируемому субъекту? Короче говоря, когда эти отделы распустили и превратили в службы по воспитательной работе, никто о них не сожалел.