Олег Попцов - Аншлаг в Кремле. Свободных президентских мест нет

Любопытная ремарка. Реформаторы заговорили о постепенности, эволюции реформ, когда стало понятно, что концепция реформ оказалась несостоятельной. Обнищание большинства населения произошло мгновенно, в результате тех же реформ, а вот благополучие, как утверждали авторы, случится много позже. Повезет тому, кто доживет. Такова была философия управления страной. И, если обнищание было массовым, то состоятельность и даже достаток средней руки будут явлением сугубо индивидуальным.

В 1992 году на мой вопрос, что же делать с теми, кто не впишется в эту формулу реформ, усталый и раздраженный Егор Гайдар ответил: «Социализм породил массовое иждивенчество. За все и вся отвечает государство. Вы согласны со мной?» С этим было трудно не согласиться, и я кивнул головой: «Да, это так. Такова была концепция развития. Коллективизм был нормой».

«Вот и хорошо! Теперь — эпоха частной собственности. Эпоха индивидуализма. И вписаться или не вписаться в реформы — это их проблемы. Их, а не государства».

В ходе подготовки президентских выборов 2000 года окружение Е. М. Примакова, его ближайшие соратники, попросили меня встретиться с ним и попытаться переубедить не выходить из игры.

Я согласился, хотя предупредил: успех маловероятен. Я тоже был против идеи Примакова сойти с дистанции, хотя чисто психологически понимал его состояние. Итак, мы сидим друг против друга в его офисе. Неожиданно он спросил меня: «Хотите что-то выпить?» От спиртного я отказался. И сказал: «Если можно, кофе».

Лицо Евгения Максимовича привычно непроницаемо. На мой «дежурный» вопрос о самочувствии отвечает, почти не задумываясь: «Все нормально. После операции ежедневно проплы-ваю свой километр. Так что, тьфу-тьфу, — он стучит костяшками пальцев по столу, — все в порядке».

Из разговора О. М. Попцова с Е. М. Примаковым:

— Надо ли спешить? — задаю вопрос я. — У вас громадная аудитория сторонников.

— Я знаю, — отвечает он. — Мне все время звонят, почтовый ящик ломится от писем, но, согласитесь, административный ресурс мы потеряли.

Затем он доверительно наклонился ко мне и сказал, приглушая голос:

— Я никогда не переживал такого количества предательств. И каждый из предающих просил меня его понять. Я не хочу оказаться посмешищем и получить свои 5,5 %.

Я слишком хорошо понимал его. И оспаривать его слова не хотелось, однако, потребность возразить, не согласиться с его отчаянием, присутствовала. Он хорошо держался, но все равно это было отчаяние порядочного человека. Так вот, это внутреннее сопротивление толкнуло меня вперед.

— Даже, если вы не выиграете, вы все равно победите в общественном сознании. Люди поймут масштабы жертвы, которую вы принесете.

Он даже не усмехнулся. Брови слегка поднялись, и вялый жест руки, как бы, отмахивающейся от разговора.

«Господи, — подумал я. — О чем я говорю этому мудрому, изнуренному политическим скотством, человеку».

— Знаете, я не хочу стать посмешищем наподобие Горбачева или известных политических деятелей, для которых участие в президентских выборах становится их профессией. Поймите меня правильно, я уважаю этих людей. Я — человек иного склада.

Я понимал, что переубедить его невозможно. И, если быть честным, вряд ли нужны действия с моей стороны.

— Мир меняется под воздействием наших поступков, год вашего премьерства вселил в людей надежду.

— Не знаю, как насчет надежды, но я чувствовал, что нам удалось изменить настроение народа. Не всех, разумеется. — Примаков хитровато рассмеялся. — Те, кто боролся против меня, воспринимали мой приход как катастрофу. Ну, да бог с ними. Это все в прошлом. Если не в состоянии победить, займись другим делом и не трать время на борьбу ради поражения. Участие ради участия — не для меня. Я не в том возрасте, чтобы утешиться 3–5 % голосов и впоследствии предаваться воспоминаниям, как я участвовал в президентских выборах. Вы говорите, в общем-то, правильные слова: страна должна иметь выбор. Вы отберете голоса у коммунистов. За вас проголосует интеллигенция. Я получаю тысячи писем, настаивающих, требующих моего участия в президентских выборах. Я благодарен этим людям, но я реально мыслящий человек. Обстановка изменилась. Для того, чтобы стать массовым движением и не зависеть от управленцев и чиновников, у нас было слишком мало времени. Я не считаю, что мы проиграли думские выборы. 14 %, которые мы взяли в окружении немыслимой травли, плюс подтасовка голосов — это очень значительный результат. Но реальность есть реальность.