Олег Попцов - Аншлаг в Кремле. Свободных президентских мест нет

Россия выстояла в конфликте высших властей и гражданском противостоянии в 1991 и в 1993 годах прежде всего потому, что Москва заявила и отстояла свою, противостоящую хаосу, позицию. Стала своеобразным буфером между «раздраем» власти и страной. В 1991-м Москва сказала «нет» перевороту, и тем самым, развернула страну в сторону демократических реформ. В 1993-м вооруженное противостояние также не пошло дальше окраин столицы. Мы редко задумываемся над тем, что именно спокойствие в Москве, взвешенная политика городской власти и позволяет федеральной власти действовать достаточно уверенно, если не сказать больше, комфортно. Не будь этой ауры, в любой конфликтной ситуации: политической, экономической, этнической, техногенной, страна рухнула бы. Крах стал бы неминуемым. Главная заслуга Ю. М. Лужкова: он предложил стране модель устойчивой и процветающей столицы. Не «одному отдельно взятому мегаполису» с функциями главного города России, а именно всей стране. Федеральных реформаторов тоже нельзя упрекнуть в отсутствии предложений, обещающих процветание и золотой дождь благополучия, но с результатами у них намного хуже. Так вот, Лужков — это и есть успешный реформатор. Все предложения и все программы, заявленные от своего имени, он воплощает всенепременно. Да, он авторитарен. И слова чиновников мэрии: «На это нужно одобрение Лужкова», повторяются слишком часто. «Так не должно быть», — скажете вы. И я готов с вами согласиться. Проблема существует. Ставшая формулой отношений народа и власти в России строка из поэмы «Кому на Руси жить хорошо» Н. А. Некрасова: «Вот приедет барин, барин нас рассудит» вполне уместна для характеристики «климата управления», сложившегося в столице. Всему виной мен-тальность исторических традиций?! Нет. Громадный опыт управ- ления, которым обладает Юрий Лужков, научил его очень точно реагировать на быстро меняющуюся ситуацию. Но и отвечать за все привык тоже он сам. И все, кто работает под его началом, понимают это.

Период реформ породил вопиющую безответственность чиновника. Лукавый постулат: «Не надо вмешиваться, рынок все отрегулирует» для России оказался разрушительной силой. Нельзя отдавать право регулировать экономику в стране тем механизмам, о которых вы не имеете никакого представления. Мало признать частную собственность, надо еще создать философию частной собственности, за ней — культуру частнособственнических отношений, а уже затем передавать право регулирования механизмам рынка.

Чиновник, который все и вся привык регулировать, увидел в самостоятельности рынка врага. И, погоняемый страхами пропустить рыночный поезд, запрыгнул в него на ходу. Рассуждения чиновника не были лишены логики. Если рынок все регулирует, то надо задать вопрос: «Что на рынке главное?» Ответ лежит на поверхности: на рынке главное не продавец, а товар! Значит, чтобы завоевать рынок, надо стать товаром и жить по законам товара.

Так власть нашла себе оправдание и даже логичность своей продажности. Понимал это Юрий Лужков? Конечно же, понимал. В стремительно нарождающихся рыночных процессах невозможно всех переучить. Стихия безответственности поглотила власть и породила устойчивую нелюбовь к ней. Выход был один: ужесточить по мере возможности личный контроль над чиновником, которому надлежало управлять городом. Вернуть повсеместно утраченную непорочность чиновника было невозможно. У каждой двери не встанешь. Но вдохновить их проектом новой Москвы Лужкову удалось. Идея, как говорится, захватила чиновничьи массы, объединив их. Так сложилась команда Лужкова. На это ушло более 10 лет. И все эти годы мэр оставался непререкаемым лидером московской команды. Наблюдая его, я ловил себя на мысли, что он сохранил и терпимость к разным мнениям, и способность отстраненно смотреть на интригу, касающуюся даже его самого. Он не обрел замкнутости, что так свойственно власти. Более того, его власть, отношение к ней не сделала его одиноким. Этим он отличается от стереотипа власти.

Его переизбрали на третий срок. Еще четыре года, последних, когда по закону можно быть избранным мэром. Дальше, если захочет сам Лужков, его могут только назначить.

Отношения московского городничего с президентами страны имели разные оттенки и претерпели множество вариаций. На Москву Лужкова призвал Борис Ельцин. В ту пору Лужков возглавлял мощное научно-производственное объединение. Их отношения были ровными. А в первые пять лет президентства Ельцина — доверительными и даже теплыми.