Виктор Ротов - Ближе к истине

Во время передышки Николай научил: говорит, возьми у убитого винтовку старого образца с рамочным прицелом. Так и сделал. В следующую атаку уже палил сколько хотел. Потом пошли в контратаку. Наш командир, не помню уже его фамилию, поднял нас своеобразно: «Примкнуть штыки! Вперед! Так их разэтак!..» И страшно, и смешно. Не думал, что так может быть на фронте. Потери были большие — половину ребят выбило. Николай оберегал меня. В атаке и когда снова залегли. «Не высовывайся без нужды!..» А пули — фьють, фьють. Парня рядом прошило очередью. Глухие шлепки с характерным шипением, как если бы раскаленные железки падали в воду: «Шу! Шу!..» Тут я только понял, что смерть — это серьезно и надолго. Внутри все заныло, захолонуло. И, чувствую, — хана сейчас. А немец вот уже — лица каменные различить можно. И вдруг сзади нас, за Кубанью, вздымается вал дыма и

огня. Будто земля вся взорвалась. И голетели в нашу сторону огненные стрелы. То, оказывается, заработали «Катюши». Вой, грохот, дым, огонь впереди нас. Ад кромешный! Немцы назад. Снова мы спасены. Как будто кто‑то знал, что мы здесь, юнцы, погибаем. И тут команда отходить. Мы на мост, а там свалка, затор. Люди сыпятся в реку. Мы на каких‑то досках пустились вплавь. Нас относит течением. Николай потерялся. Переправились. Окопались. Взорвали мост. Нашелся Николай. А немец уже переправляется, и мы не можем ему помешать. Команда отходить на Горячий Ключ.

В Горячем Ключе ударило обломками дома — снаряд попал. Контузило. В санчасть не пошел — думаю, оклемаюсь так. Идем. Идут беженцы тысячными толпами с домашним скарбом. В горы. Ворчат люди на нас — защитнички! А следом немец на мотоцикла с и легких машинах. Напирает. Да еще в тыл десант забросил. Впечатление окружения. Там строчат, там строчат. Со всех сторон. И с воздуха клюют — самолеты над нами безвылазно. Вот где досада брала на наших — ни одного самолета! Чувство полной беззащитности и обреченности.

Из Горячего Ключа без остановки — на Нефтегорск. Оттуда на Шаумян. Под Шаумяном ранило. Видел с перевала, как бомбили Туапсе — рой стервятников, а внизу пылающий город. Сердце заболело!

При ранении боли не чувствовал. Сильный удар в плечо и тепло. Минут пятнадцать спустя — боль. Пальцы онемели. Передаю по цепи — ранен. Приказ командира — выйти из боя. Стал выходить, а сзади заградогряд. Встречают каждого, проверяют. И меня сцапали. «Почему выходишь?» «Ранен». О'мотрели, убедились. Отобрали оружие. Санитарка тут же обработала рану кое‑как, и на излечение в Хосту. Пока доехал — плечо разнесло! Во! Ну, думаю, — это тоже серьезно и надолго. Пуля попала в ключицу. Хорошо — трассирующая. Мне ее подарили после операции. Из Хосты сначала в Ереван, потом в Тбилиси в снайперскую школу.

Окончил отличником стрельбы. Попросился на фронт. Не пустили. Зачислили в штат школы. Обучил четыре выпуска снайперов. Потом добился‑таки отправки на фронт. Но в действующую так и не попал. В Котовске застрял. Советскую власть восстанавливали — борьба с «Черной кошкой», комендантская служба, охрана колхозов, железнодорожного движения. На дежурстве простыл. Заболел

тяжелой формой воспаления легких. Вдобавок сказалась контузия в Горячем Ключе. Стала отниматься нога…

Победу встретил в госпитале на излечении. Сонного схватили, стали качать.

По излечении комиссовали и демобилизовали инвалидом второй группы.

Однополчане звали ее Соня. Хотя настоящее ее имя София.

София Александровна Дмитриева. А еще ее звали Цыганочка.

Почему Соня? — нчкто не знает. Наверно, потому, что легче произносится. А вот Цыганочка потому, что никто в дивизионной художес твенной самодеятэльности не умел так зажигательно танпевать цыганочку, как она.

Женщина на войн»! Это не в турпоходе. \ даже не на корабле, где присутствие женщины приносит раздор, беду. Не потому что она и в самом деле но; ите/ ь несчастья. Просто в долгом нудь ом плавании по морям и океанам мужчин начинает мучить голод по женщине. И каждый тайно или явно хочет иметь ее. А потому в команде вспыхивают соперничество, интриги, а иногда открытая схватка за обладание ею.

Не будем лукавить — война тоже долгое нудное занятие. К тому же жестокое. На войне каждый миг может стать последним в жизни любого. И вольный или невольный страх перед этим мигом заглушает голос воздержания и нравственности.

София Александровна прошла войну от первого до последнего дня. Дошла до Берлина. А День Победы застал ее в городе Кладно в Чехословакии. Она служила сначала санинструктором, а после тяжелого ранения — в агитотряде. Награждена медалью «За боевые заслуги» и дважды медалью «За отвагу», орденом Красной Звезды и Отечественной войны первой степени. Участвовала в боях при форсировании Северского Донца, а потом Днепра и Вислы. При этом «проявила себя в этих боях храброй и мужественной», — как пишут о ней однополчане. Три ранения. Два тяжелых. И осталась жива. Воспитала сына и трех