Виктор Ротов - Ближе к истине

Воистину монолог юродствующего во Христе!

Ваше умиление и молитвенный восторг можно понять — при Вашем закомплексованном воображении Вы предста

вили себя Иисусом Христом, восходящим на Голгофу. И это, конечно же, волновало бы читателя, если б не было столь фальшиво, — «никогда не посмеют стать враги России». И если б не следующая за этим фраза Нади, которая, видно, «и вовсе ожила». «Вы, парни, порете и порете, и я за вами чирикаю, прыгаю как воробей». Во — первых, наверное не «порете», а «прёте». А во — вторых, высокий, хоть и фальшивый, настрой как бы соскакивает со своей высоты. И я представляю себе эту самую Надю, запузырившую этакую полужаргонную фразу. Очевидно, она из тех, кому лишь бы приключение. Под крестом ли, под иконой ли Божией Матери. И потому дальнейшие Ваши выкладки о боголепии и терпении воспринимаются уже, как лепет ребенка, который только — только познает, что баловаться нельзя. Если особенно не вдумываться. «Дорога поворачивается так, что идем прямо на обжигающее солнце. Тень от креста заслоняет голову и лицо, от этого легче. Но и стыднее (Выходит, то было стыдно, а теперь еще стыднее? — В. Р.) — нельзя облегчать трудности». А если вдуматься, то…

И вот тут обратимся к названию этой главы «В тени креста». Это название, как нельзя лучше, Подходит ко всей повести. Потому как оно есть ключ к пониманию ее идеологии. Если можно так выразиться. В самом деле. Согласно Вашего откровения, что в тени креста «легче», «но стыднее», получается, что негоже пользоваться даже тенью креста себе во благо. Но ведь Ваша повесть только и заботится о том, чтобы увести людей и самому уйти в тень креста, то бишь, под сень церкви. И когда вы оказываетесь в тени креста, то Вам становится еще стыднее. Очевидно, в глубине души Вы понимаете, что еще не сподобились в истинного верующего. Только пытаетесь. От сознания этого Вам стыдно, а в тени креста еще стыднее. Ибо, как ни страдай в Крестном ходе — прогулке, в какие мучения не ввергай себя, как ни млей от благословения батюшки нести крест, — в душе‑то Бога нет. Пока. А отсюда и фальшь. И стыд.

Вы пишете: «Крестный ход — это непрерывная соборная молитва. Собором черта поборем! Вообще этого врага рода человеческого даже и называть (!) по имени не надо: он сразу радуется, как же помнят его». (От нас только это и требуется, чтоб не называли по именам врагов России. То‑то они прячутся под русскими именами! — В. Р.)

«Крестный ход — это наступление на нечистую силу, это язвы дьявольскому воинству, поражение и посрамление сатаны. Он, сволочь, думал: с Россией покончено, а мы живы. Он думал: убьет деревни, и люди уйдут. А мы пришли и идем, и оглашаем разоренные русские пространства молитвами Господу. (так ведь уже разоренные! — В. Р.). Эти молитвы на многие версты как пеленой целительной укрывают нашу родину». (Не укрывают. Ее продолжают разорять в циклопических масштабах. И не целительной пеленой она покрыта, а пеленой нашего равнодушия. Потому как молчим и терпим, видя полный разор Отечества. — В. Р.).

Не ведаем, что творим. Вот и Вы в молитвенном экстазе, под распевы и звон колоколов, иод «Херувимскую» и «Отче наш», рветесь к батюшке принять причастие и, похоже, даже не вдумываетесь, о чем поет хор. А он поет: «Святися, святися, новый Иерусалиме, слава бо Господня на Тебе воссия. Ликуй ныне и веселися, Сионе…».

Они ликуют. На третий день после расстрела парламента устроили свой праздник кровавого жертвоприношения Пурим. Под видом чествования балерины Майи Плисецкой. И ни где‑нибудь, а в Большом театре. Прав был Александр Проханов, тысячу раз прав, когда за круглым телестолом, полемизируя с Голимбиовским, сказал — «с вами надо разговаривать одним языком, языком дубинки». А Вы решили крестным ходом бороться.

Этим своим «Крестным ходом» Вы потрудились не на дороге спасения, как Вы думаете, а на ниве принижения русского народа.

Так зачем Вы сотворили этот «Крестный ход»? Заигрываете с церковью? Так Вы изволили высказаться в бесполезности этого дела. Тут же, в этой повести: «…близкое знакомство со священнослужителями святости не прибавляет». Отсюда, мне кажется, следует, что и заигрывание с церковью веры в Бога не прибавляет. Тем более — святости. Иногда мне кажется, что Вы хотите уподобиться Маргаритушке и другим старушкам, которые истинно веруют, а потому могут резать правду — матку и даже блажить. Но Вам никогда с ними не сравняться, ибо у них Бог в душе, а не в словах. И впереди у них одно — свидание с ним. У Вас же — московская квартира, комфорт, уют, куда Вы так нетерпеливо устремились на автобусе после «мук», перенесенных в крестном ходе. У вас любимое дело. Наверное, должность приличная. Известность в литературном мире. Словом, положение в свете. Которое вы не хо