Виктор Ротов - Ближе к истине

Тяжелое впечатление от поездки. За улыбками, песнями, добрым гостеприимством мрачно маячит второй план их бытия: утрата чувства уверенности в завтрашнем дне, тревога за благополучие семьи и страны. Глубокое душевное смятение от своего бессилия что‑либо изменить к лучшему.

И если б не дальний, глубинный план их жизни, впору хоть удавиться.

Я разговорился с одной пожилой женщиной. Мол, внешне у вас как будто все хорошо… Она не дала мне договорить.

— Это внешне. А вообще‑то тяжело… — Она помолчала. Потом вдруг лукаво так взглянула на меня. И в глазах ее, где‑то на самом донышке, блеснула живучая искорка. — А мы переможем эту напасть. Все равно по — нашему будет.

«Литературная Россия», 23.05.1997 г.

Город Зеелов (Восточная Германия) волею судьбы, точнее — волею войны, стал «ключом» к Берлину для наших войск.

«Этот естественный рубеж, — пишет в своих «Воспоминаниях и размышлениях» Маршал Советского Союза Георгий Константинович Жуков, — господствовал над всей окружающей местностью, имел крутые скаты и являлся во всех отношениях серьезным препятствием на пути к Берлину. Сплошной стеной стоял он перед нашими войсками, закрыв собой плато, на котором должно было развернуться генеральное сражение на ближних подступах к Берлину.

Именно здесь, у его подножия, немцы рассчитывали остановить наши войска. Здесь они сосредоточили наибольшее количество сил и средств».

И далее:

«Гитлеровская пропаганда всячески подчеркивала решающее значение и непреодолимость Зееловских высот, называя их то «замком Берлина», то «непреодолимой крепостью».

О серьезности заминки в наступлении наших войск Г. К. Жуков докладывал даже в Ставку Верховного Главнокомандования:

«В 15 часов я позвонил в Ставку и доложил, что первая и вторая позиции обороны противника нами прорваны, войска фронта продвинулись вперед до шести километров, но встретили серьезное сопротивление у рубежа Зееловских высот, где, видимо, в основном уцелела оборона противника…

И. В. Сталин внимательно выслушал и спокойно сказал:

— У Конева оборона противника оказалась слабей. Он

без труда форсировал реку Нейсе и продвигается вперед без особого сопротивления. Поддержите удар своих танковых армий бомбардировочной авиацией. Вечером позвоните, как у вас сложатся дела.

Вечером я вновь доложил Верховному о затруднениях на подступах к Зееловским высотам и сказал., что раньше завтрашнего вечера этот рубеж взять не удастся.

На этот раз И. В. Сталин говорил со мной не так спокойно, как днем…

— Есть ли у вас уверенность, что завтра возьмете зееловский рубеж?

Стараясь быть спокойным, я ответил:

— Завтра, 17 апреля, к исходу дня оборона на зееловском направлении будет прорвана…

С раннего утра 17 апреля на всех участках фронта разгорелись ожесточенные сражения, враг отчаянно сопротивлялся. Однако к вечеру, не выдержав удара танковых армий, введенных накануне, которые во взаимодействии с общевойсковыми армиями пробили в ряде участков оборону на Зееловских высотах, противник начал отступать. К утру 18 апреля Зееловские высоты были взяты».

В книге «Жуков» из серии «Жизнь замечательных людей» ученый — историк, профессор Н. Н. Яковлев пишет по поводу взятиях Зееловских высот: «Потом, после войны, Георгий Константинович признал, что вариант наступления в лоб через Зееловские высоты был не из лучших». При этом приоткрывает некоторые тонкости взаимоотношений в треугольнике Сталин — Жуков — Конев.

«Вечером 17 апреля на командный пункт 8–й армии, где находился Жуков, позвонил Сталин. Он, отнюдь не горячась, сказал:

— Выходит, вы недооценивали врага на берлинском направлении. Я считал, что вы уже на подходе к Берлину, а вы еще на Зееловских высотах. У Конева дела начались успешнее. Не изменить ли границы между фронтами и не повернуть ли главные силы Конева и Рокоссовского на Берлин?»

Жуков пишет: «Я ответил:

Танковые армии Конева имеют полную возможность быстро продвигаться, и их следует направить на Берлин, а Рокоссовский не сможет начать наступление ранее 23 апреля, так как задержится с форсированием Одера.

— До свидания, — довольно fyxo сказал И. В. Сталин вместо ответа и положил трубку».

Дело в том, что утверждая операцию по взятию Берлина, Сталин назначил командующим 1–м Белорусским фронтом, которому отводилась первая роль в штурме Берлина, Жукова. Конева же переместил командующим 2–м Белорусским, придав ему вспомогательные функции в завершающей стадии войны. Такое решение Сталина было справедливым. Но Конев чувствовал себя ущемленным. На этой почве у них с Жуковым началось соперничество. Сталин умело подогревал «соревнование» двух маршалов. Именно это соревнование и подтолкнуло всегда расчетливого Жукова на «вариант наступления в лоб через Зееловские высоты», который он честно признал не лучшим.