Юрий Жуков - Из боя в бой. Письма с фронта идеологической борьбы

— Позвольте! Но ведь не все же творческие работники Голливуда беспринципны! Мы хорошо помним имя Чаплина, мы помним демонстрировавшуюся у нас в годы войны картину «Миссия в Москву», помним «Северную звезду». Йаконец, вы сами упомянули как об удаче американского кино о фильме «Лучшие годы нашей жизни». Как же сочетаются два столь различных и противоречивых течения в американской кинематографии? И как удается прогрессивным американским режиссерам создавать в такой трудной обстановке честные и правдивые фильмы?

Да, в Голливуде до самого последнего времени активно работали и честные, мужественные, заслуживающие уважения творческие работники, такие, как Чарли Чаплин, Вильям Уайлер, Люис Майлстоун, — их талантливые произведения известны всему миру. Чарли Чаплин пришел в кинематограф еще до первой мировой войны. Сын французской актрисы, Уайлер начал работать в Голливуде помощником режиссера в 1920 году. Много лет отдал американскому кино и Майлстоун, родившийся в 1895 году в России; всемирную славу ему составил знаменитый фильм «На Западном фронте без перемен», вышедший на экраны лет пятнадцать тому назад.

Все они активно участвовали в борьбе с фашизмом. «Диктатор» Чаплина, злая и беспощадная сатира на Адольфа Гитлера, стоил сотни бомбежек: он разил фашизм своим убийственным сарказмом. Майлстоун создал киноленту «Северная звезда», в которой говорилось о борьбе советских людей против фашистов, целую серию правдивых и честных фильмов о войне, в том числе

«Историю рядового Джо», фильм о высадке десанта в Италии — «Прогулка на солнце», картину «Пурпурное сердце» (пурпурное сердце — в американской армии знак ранения). Вильям Уайлер сам сражался на фронте…

В годы войны, особенно в памятные дни Сталинграда, американский кинозритель предъявлял огромный спрос на фильмы о Советском Союзе, и некоторые киноконцерны, оценивая рыночную конъюнктуру, охотно ставили такие фильмы. В те годы у прогрессивных кинорежиссеров было много работы: их охотно приглашали самые мощные кинофирмы Голливуда.

Однако после войны картина резко изменилась. Прогрессивные деятели, как правило, лишились возможности продолжать свою плодотворную творческую работу. А вскоре начались преследования их.

Следствие о «голливудских красных» было задумано как большой политический бум; руководители комиссии Томас и Ренкин рассчитывали поразить падкого на сенсации американского обывателя, мобилизовав целый взвод «свидетелей» с громкими в Америке именами. «Разоблачать коммунистов» вызвались кинопромышленники Майер и Уорнер, режиссер Сэмюэл Вуд, киноактеры Адольф Менжу, Роберт Тейлор и некоторые другие.

«Ура! Ура! Большое представление начинается!» — так озаглавила отчет о начале следствия одна из нью — йоркских газет, помещая под этим аншлагом красноречивый снимок: высокая трибуна в виде прилавка, уставленная графинами с водой, горами бумажных стаканчиков и микрофонами; за нею — надутые члены Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности во главе с маленьким, толстым, бритоголовым Томасом; внизу — в невероятной тесноте и давке — юридические советники, консультанты, «свидетели», обвиняемые, стенографистки, радиооператоры, две сотни репортеров, толпа фотографов, и над всем этим бедламом двадцать взобравшихся под самый потолок кинооператоров, направивших на судебный зал свои аппараты, словно пулеметы.

«Большое представление» мистера Томаса, естественно, привлекло толпы зрителей. Все коридоры здания конгресса были забиты людьми, стремившимися хоть одним глазком поглядеть на то, что делается в зале. Одних влекло сюда простое любопытство — поглазеть на «кинозвезд», выступающих в необычных ролях, другие интересовались существом дела. Газеты посвящали целые страницы необычному следствию. Но с первых же дней этого следствия выяснилось, что мистер Томас оскандалился со своей затеей — у него и у вызвавшихся помогать ему «свидетелей» не было за душой ни одного сколько‑нибудь серьезного обвинения, которое он мог бы предъявить подсудимым.

Одним из первых выступал «свидетель обвинения» Адольф Менжу, пустой и самовлюбленный актер, который слывет в Голливуде алчным стяжателем, готовым ради денег и славы пойти на все. Как ломался он перед направленными на него объективами двадцати киноаппаратов, как заламывал руки и закатывал глаза, драматически прорицая грядущую гибель цивилизации от «коммунистической опасности»! Он дошел до того, что предложил «уничтожить» таких деятелей американского искусства, как Чарли Чаплин, Кетрин Хепберн и Поль Муни, и даже предложил свои услуги, чтобы «рассчитаться» с ними. Томас с восхищением глядел на этого прохвоста, он считал его выдающимся специалистом по вопросам «красной опасности»: ведь Менжу заявил, что когда‑то даже Попробовал читать «Капитал»; правда, он признался, что не смог его одолеть, но зато «лично» убедился в том, что это «опасная книга».