Владимир Новиков - В союзе писателей не состоял (Писатель Владимир Высоцкий)

Вторая система такова: ничего не обещать - ни от своего имени, ни от имени всего народа и страны. Просто работать, видеть вещи такими, каковы они есть на самом деле. И показывать людям, какова их жизнь, показывать стране ее реальное место в мире и истории. Делать это все не только без надежды на благодарность, но и с постоянным риском обвинения в "очернительстве", в цинизме:

Пусть не враз, пусть сперва не поймут ни черта...

Не один Высоцкий, конечно, к этой системе принадлежит. Философский взгляд на социальные проблемы отличал, скажем, Трифонова (которому, вспомним, трудно было со своими "вечными темами" вписаться в ансамбль "шестидесятников" с их критерием "против чего?"), Битова, Искандера, Шукшина, Юнну Мориц с ее ироническими стихами, Виктора Соснору с его вызывающе-трагической поэзией и прозой. Социальность никогда не "торчала" в фильмах Андрея Тарковского, но разве его вселенские модели в "Солярисе" и "Сталкере" не распространяются на СССР? Очевидна эволюция ряда ведущих "шестидесятников" от социального пафоса к философскому скепсису: таков путь Юрия Любимова от "Десяти дней" к "Трем сестрам", Вознесенского от "Озы" к "Рву". Взамен призывов, лозунгов и прямолинейных обличении - раздумья о природе человека, о вечных закономерностях общественного развития, о постоянной несвободе человека, о жизни и смерти. Сегодня нам очень важно "не потерять" этот тип духовности, хронологически совпадающий с пресловутым "застоем". К "шестидесятнической" отваге прибавить горькую мудрость "семидесятников", к социальному пафосу -трезвый философский аналитизм, - и тоща, может быть, что-нибудь у нас и получится.

Что же касается именно Высоцкого, то он просто не умел не быть философичным. Возьмем что-нибудь уж совсем немудреное. Ну вот "Песню о сентиментальном боксере" с абсолютно нашими, советскими приметами и даже точным адресом: "Борис Буткеев (Краснодар)". Перед нами конфликт двух личностей: человека не в меру активного, агрессивного и потому терпящего крах - и человека, уходящего от суетной борьбы, но зато сохраняющего индивидуальность. Что же, этот конфликт невозможен в США или Индии? Что же, конфликт этот не существовал в давние времена?

Но тут еще одна важная оговорка необходима. Мир Высоцкого философичен: но чего здесь нет - так это вялого философствования, нетворческого варьирования прописных истин и заемных сентенций. Это особенно важно учитывать сегодня, когда философствовать стало разрешено и даже о Христе можно сочинять романы без опасности быть обвиненным в "пилатчине". Многозначительные и неоригинальные, псевдофилософские мотивы в сегодняшней литературе и в сегодняшнем искусстве имеют немалое место. У Высоцкого же философичность была не "растворителем" социальности, а ее кристаллизатором. Впрочем, давайте обратимся к текстам.

Помните, как человек, чтобы справиться со змеями, "позвал на подмогу мангуста", а потом, истребив всех змей, самих мангустов начал беспощадно преследовать? Понять это как песню на "экологическую" тему, наверное, было бы чересчур примитивно. Речь, скорее, о тех наемниках, которыми жестокая власть для своих целей пользуется и с которыми потом расправляется, чтобы замести следы. Давняя это история, и тянется она бесконечно. Недаром Высоцкий выстроил композицию песни круговым образом, после финала возвращая ее к началу:

И снова:

"Змеи, змеи кругом - будь им пусто!"

Человек в исступленье кричал

И позвал на подмогу...

Ну и так далее

как сказка про Белого Бычка.

Вспомним, кстати, одну важную "поправку" Булгакова к евангельскому сюжету: Иуда в "Мастере и Маргарите" не вешается, а уничтожается по прямому приказу Понтия Пилата. Булгаков и Высоцкий в своих сюжетных решениях, надо полагать, опирались на одну и ту же реальность отечественной политической жизни. Булгаков застал этот процесс в самом начале, а Высоцкий знал уже как историю. Но, главное, хочется спросить у тех, кто недоволен недостаточностью критики сталинизма у Высоцкого (а такие мнения высказывались): ну неужели лучше было бы "человека" из песни прямо назвать Сталиным, а мангустам дать имена Ягода и Ежов? "Человек" в этой песне - не только Сталин, но и правитель вообще. Мангусты - не только энкаведешники, но и их "коллеги" в самом широком историческом диапазоне.

А разве лучше бы стала песня "Жил был добрый дурачина-простофиля", если бы простофиля этот был прямо назван Н.С.Хрущевым*********************?

Фольклорный персонаж - вовсе не шифр, это способ философского укрупнения образа. А насколько диалектична оценка незадачливого "волюнтариста" Высоцким! И простота его, и доброта, и ограниченность, и чванство - все как на ладони.