Александр Зиновьев - Русский эксперимент

Ф: У нас если и касаются этой темы, то исключительно в плане осуждения явлений аморальности и бесчеловечности.

П: А между тем в законах коммунальности ничего аморального и бесчеловечного нет. Они не являются нормами морали. Но не одни они такие. Нормы бизнеса и политики тоже не относятся к сфере морали. Что касается бесчеловечности, то не надо идеализировать людей. Именно «бесчеловечные» законы коммунальности гораздо больше соответствуют натуре людей, чем «человечные» нравоучения религии и морали. Не случайно люди с поразительной легкостью усваивают их и открывают их сами для себя заново на основе своего мизерного житейского опыта. Не случайно их не удалось вытравить из жизни людей в течение веков и тысячелетий уговоров, поучений и насилия. Не случайно потерпели крах попытки мощного коммунистического государства — Советского Союза — превратить советских людей в образцовые существа, как это обещали коммунисты прошлого и марксисты.

Ф: Когда говорят об объективных законах, то предполагают что-то неосознанное, действующее помимо воли и сознания. А у тебя...

П: Сознание и воля людей суть тоже объективные факторы их бытия. Законы коммунальности предполагают существ, обладающих разумом, способностью осознавать свое положение в среде, понимать ее до известной степени, предвидеть последствия своих поступков и поступков других людей, строить планы и расчеты, принимать волевые решения. Разумеется, это — в той или иной степени и далеко не всегда. И далеко не всегда эти существа понимают ситуацию правильно и принимают правильные решения. Важно то, что законы коммунальности регулируют сознательные и волевые поступки. Представь себе такую ситуацию. Ищущий работу человек имеет возможность получить место в одном из двух учреждений. Он свободен выбирать. Пусть эти учреждения одинаковы во всем, кроме одного: в одном из них зарплата выше, чем в другом. Какое из них предпочтет нормальный человек? Очевидно, то, в котором зарплата выше. В реальности такие идеальные случаи встречаются редко. Обычно места работы различаются по многим признакам. И люди делают ошибки в оценке вариантов. Однако само стремление выбрать лучший вариант остается. И люди производят свои расчеты, какой именно вариант для них лучше.

Ф: В каком смысле реальный коммунизм имеет корни в коммунальности?

П: Коммунизм есть разрастание коммунальности. Но это — лишь одна сторона дела. Другая сторона заключается в том, что коммунизм возник как организация сферы коммунальности в масштабах целого общества, как обуздание стихии коммунальности, упорядочивание ее и управление ею. Вырастая из коммунальности и являясь ее развитием, коммунизм одновременно сложился и как феномен антикоммунальности, как сдерживание и ограничение коммунальности, — как форма и средство самоорганизации коммунальности. Так что в результате разрушения коммунизма на его месте не могут автоматически возникнуть явления западной демократии и рыночной экономики. Рухнут лишь ограничения на коммунальность и организующие ее средства, в результате чего наступит прежде всего буйство ее негативных проявлений и свобода для ее преступного аспекта.

Ф: Taк и случилось у нас!

П: Я ведь все эти идеи высказал еще пятнадцать лет назад. На них никто не обратил внимания. Никто!

Ф: Выходит, мы разрушили позитивные достижения коммунизма, предоставив простор для негативных!

Ф: Ты утверждаешь, что советский период русской истории явился продолжением дореволюционного, а не отсечением его, как считает большинство антикоммунистов и антисоветчиков.

П: И продолжением, и отсечением. Ты же диалектику изучал, должен понимать, что такое диалектическое отрицание: это — отрицание с удержанием и воспроизведением некоторых существенных черт отрицаемого, развитие их на новой основе и в новом («снятом») виде. Советское общество сохранило в себе в снятом виде наиболее существенные результаты русской истории, став отрицанием ее.

Ф: А теперь мы имеем отрицание советской истории. Второе отрицание. Выходит, Гегель прав. Произошло отрицание отрицания, возврат к старому на новой ступени развития!

П: Ты считаешь, что мы поднялись на более высокий уровень по отношению к советскому периоду?

Ф: Нет, конечно! Это-деградация.

П: Уже в начале горбачевской перестройки я писал, что закон социально-исторической преемственности, сыгравший роль в становлении русского коммунизма, будет иметь силу и в отношении того общества, которое придет на смену разрушаемому коммунизму. Из обломков сарая, писал я, небоскреб не построишь, построишь лишь другой сарай.