Максим Кантор: Сетевые публикации

Один — сократить разрыв между богатыми и бедными, уравнять общие права общим законом, сделать принцип труда внятным и общим для всех. Это называется «социализм». Требуется объявить воровство — воровством и разделить награбленное. Вернуть бесплатное образование и медицину. Обесценить жилье. Исключить те формы обогащения, которые противны общей пользе. И прочее в том же духе. Это обидный метод, особенно тем обидно, кто много имеет.

Среди них есть хорошие люди — не все воры.

Другой путь — узаконить неравенство, заявить, что закона в мире два — один закон для богатых, другой — для бедных. Легитимное неравенство, оно называется «фашизм».

Между социализмом и фашизмом находится третий путь — путь некоего гипотетического эволюционного развития. По нему мы и собирались идти, ведомые нашими олигархами, то есть, ворами и убийцами, предприимчивыми людьми.

Но этот путь иногда заводит в тупик, примерно трижды в столетие. Тогда надо выбираться — ценой революции или войны.

Социализм оперирует революциями, а фашизм — войнами.

Социализм рождает диктаторов одного типа — а фашизм рождает диктаторов другого типа.

А мы никаких диктаторов не хотим. Но денег хотим и самовыражения — причем много.

Что делать?

Можно делать вид, что ничего не случилось, и просто бороться с верховным олигархом, который до известной степени олицетворяет всю олигархию целиком. Олигархию мы менять уже не можем. Потому что мы все — на зарплате у олигархов. Мы — креативный класс, мы — создание олигархии; мы — гомункулус олигархии: до олигархии нас в природе не было. И в другом обществе мы все ни к чему.

Но делать все равно что-то надо! Ведь кризис!

Мы можем сместить главного олигарха и его команду. Это уже кое-что. Главный олигарх и правда плохой.

Еще можем публиковать проникновенные тексты.

Вот такие тексты:

«Обыкновенный русский фашизм! В стране нет закона! В стране власть коррупции!

И вместо того, чтобы бороться за законность — кое-кто борется с креативным классом, идущим на демонстрацию, и с западниками, ищущими путь в цивилизацию!»

Действительно, что же против них бороться, за что их осуждать? За то ли, что их стараниями насадили олигархию? Так ведь она нас кормит…

То есть, мы против фашизма — но за олигархию.

За законность — но против общих законов.

Против плохого фашизма — но за хороший фашизм.

Сомневаюсь, что хотя бы 10 % читателей поймет, что я написал, все так волнуются и оживают, когда надо бороться, что уже не понимают — за что.

Мозги у нас вязкие, долдоним то, что заучили; привыкли бороться за свободу и цивилизацию. И боремся.

Майн кампф, так сказать.

Оправданием мерзости последних двадцати лет стало возникновение так называемого «среднего класса».

Словосочетание «средний класс» имеет в нашем мире сакральный характер, это словосочетание употребляют как заклинание бытия.

Существует ничем не доказанное утверждение (недавно эту мантру повторил А. Чубайс, а ему благоговейно внимал И. Свинаренко), будто средний класс есть гарантия демократии.

В этом чудном уравнении сразу три неизвестных — это куда более заклинательное заклинание, нежели ленинское «Учение Маркса всесильно, потому что оно верно». Вообще говоря, ленинская фраза ничем не плоха — Ленин сказал, что правда — правдива. Это даже не тавтология, это описание свойства вещи (так бы сказал Платон или Хайдеггер: бытие — бытийствует, а правда — правдива). Уязвимым местом является отсутствие доказательства по поводу верности учения Маркса. Но это лишь одно неизвестное в уравнении, его можно доказать — опытным путем, например.

Уравнение «средний класс есть гарантия демократии» — состоит из комбинации неизвестных величин — то есть, решению не поддается вообще. Неизвестной величиной является «средний класс» — что такое «средний класс»? Неизвестной величиной является «демократия» — сколько демократий в природе? Античная демократия и сегодняшняя — одно и то же? это способ управления или идеал отношений, и т. д.? Неизвестной величиной является понятие «гарантия» — поскольку гарантия возникает лишь тогда, когда определенный субъект обозначает свое бытие как условия некого явления. Но если субъект не внушает нам доверия, то его честное слово нас убедить не может. Как может дать гарантию тот, кто не определен в качестве реального субъекта? Например, гарантии мошенников в банке МММ мы не принимаем всерьез. Но абсолютно безумная фраза «средний класс есть гарантия демократии» — нас убеждает.