Леонид Токарский - Мой ледокол, или наука выживать

Буквально через несколько часов раздались вопли из канцелярии Президента с требованием прекратить писать письма Фридману и уничтожить все копии. Стало понятно, что они попались на очень простую «советскую ловушку» — они боятся архивов и расследований!

Это давало мне шанс на сохранение профессиональных позиций и своего лица. Я стал бюрократом, каждые несколько месяцев повторяя свои письма. Позже оказалось — эти копии сохранялись.

Второй вид коллекционируемых бумаг — мои текущие профессиональные рекомендации по бизнесу в моём регионе.

Все письма я отправлял моему непосредственному начальнику. Он вовремя сообразил, что это может помочь ему при будущем расследовании. Он был заинтересован оставить следы своих сомнении в официальной переписке с Президентом; таким образом показав будущим следователям! что он-то Токарского поддержал и передал его замечания Президенту, чтобы тот потом не отвертелся и не говорил, что ничего не знал. Поэтому все мои письма и заключения он отправлял со своей резолюцией Президенту. Резолюции были типа: «Хаим, человек пишет серьёзные вещи. Что будем делать?» Посылая эти бумаги по внутренней почте, он достигал нужного ему эффекта. Во-первых, копии оставались в системе, проходя через многие канцелярии. Во-вторых, он как руководитель действовал официально, как бы не боясь Президента, а не молчал, как другие. Во многих случаях, мой начальник просил представить своё мнение по определённому вопросу. Я, естественно, это делал, не всегда понимая, зачем ему это понадобилось.

Позже, уже на следствии, мне показывали мои же письма с резолюциями моего начальника, с просьбой прокомментировать в качестве официального эксперта следствия.

Ко всему этому прикладывались бумаги, счета, контракты и... доносы. Смысл доносов в касающихся меня темах, выстраивалась по двум основным направлениям: настойчивое и неоправданное игнорирование рекомендаций Директора по развитию бизнеса Леонида Токарского — «единственного до сегодняшнего дня профессионала, сумевшего принести реальные большие контракты со странами СНГ».

И как результат такого отношения, принятие подозрительно нелогичных, противоречивых и заведомо неверных договорно-финансовых решений тем или иным претендентом.

В папках лежали подборки документов:

1. Платёжные ведомости на оплату несуществующих услуг Фридмана.

2. Копии монопольных агентских договоров, подписанных с Фридманом, приведших к отрицательным результатам и потере реальных контрактов.

3. Копии рекомендаций-ходатайств на продление агентских договоров Фридмана, представленные руководителями промышленных групп Президенту Концерна, несмотря на явный провал бизнеса по предыдущим подписанным контрактам.

4. Копии уничтоженных протоколов корпоративных совещаний по развитию бизнеса в странах СНГ с моими выступлениями, содержащими критические замечания и рекомендации по повышению эффективности системы маркетинга, которые открыто осуждали несостоятельность Фридмана, как корпоративного представителя.

И прочее...

Все фигуранты очень профессионально доносили друг на друга, подкрепляя свои доносы собственным анализом.

История эта попала в прессу. Было проведено три официальных расследования: Комиссией Министерства Обороны — собственника Концерна, Комиссией Генерального Контролёра государства Израиль и Особой группой полиции по расследованию международной преступности. Речь шла о том, что в результате преступной связи Президента Концерна Израильской Авиационной Промышленности с его другом-бизнесменом несколько сот миллионов долларов было присвоено. В процессе расследования, я был официально назначен экспертом по бизнесу Генерального Контролёра Израиля.

В результате уголовное дело об исчезновении-краже сотен миллионов долларов было закрыто. Денег не нашли. Президента выставили за дверь без права входа в Концерн. Все фигуранты сняты со своих должностей. Большая часть из них уже вообще не работает в Концерне. Мне объявили благодарность за правильное поведение, особо подчеркнув, что я высказывал своё мнение только в официальных внутренних письмах, направленных моему прямому начальнику, и никогда не выходил за пределы своей организации с какими-либо жалобами.

Новым Президентом назначили одного из начальников, которого предыдущий не жаловал, и который сам никогда не претендовал на эту должность.

Закрытие дела, вероятно, было правильным шагом, так как публичные сообщения в прессе о мошенничестве могли навредить одному из лучших израильских государственных концернов, работающих на экспорт.