Леонид Токарский - Мой ледокол, или наука выживать

На всех заводах Концерна, при упоминании имени Фридмана или Президента, непосредственные начальники теряли власть и уже ничего не значили для своих подчинённых. Именно поэтому директора заводов вставали, когда Фридман входил в их кабинет.

Когда в Концерне началась борьба за власть, я почувствовал к себе особое внимание. Меня неожиданно стали поддерживать. Оказалось, что я был единственный, на кого можно было опереться.

Фридман жил и действовал в Москве. Часто там появлялся Президент Концерна.

Когда я появлялся в Москве по делам, мне первым делом рассказывали, что вытворял там наш Президент. Фридман держал десяток молодых переводчиц, как говорили, для услуг особого рода.

Зная, что я хорошо информирован о том, что происходит в Москве, Фридман через. Президента наложил на меня какие-то нелепые профессиональные ограничения на передвижения. Например, персональным приказом, я получал запрет приезжать в Москву.

И я приезжал в столицу России на один день на поезде, вечером возвращаясь в Ленинград. Такие «шпионские игры» продолжались три года до начала следствия по «делу Президента». Позже, когда раскрылся весь «букет» производственных ограничений, наложенных на меня они все были сразу отменены Государственным Контролёром, Мне были принесены извинения. Некоторые претенденты приходили ко мне за информацией, пытаясь выяснить, что я знаю о поведении нашего Президента в России, Один из них даже предложил купить компромат на Президента в Москве у местных органов власти! Он предлагал финансировать эту операцию из своего кармана. Я категорически отказался принимать какое-либо участие в этом деле.

Все были уверены, что я лично ненавижу и Президента и Фридмана. Каждый раз, слушая объяснения о том, что это не так, они недоверчиво смотрели на меня, считая, что я блефую.

Сказывалась разница в воспитании и жизненном опыте. У меня никогда не было ненависти к Президенту. Я его не уважал и одновременно презирал, считая, что за нарушение закона его место в тюрьме.

В моём понимании, ненавидят личных врагов. Президент не был моим личным врагом. Я презирал его за предательство своих подчинённых, государственных служащих, которых он отдал в руки постороннего человека вместо того, чтобы защищать их. Может быть, я и набил бы с удовольствием ему морду за предательство! Но моим личным врагом он никогда не был. Он вредил моей работе, вредил компании, в которой я работал, но это не было моим личным делом.

Однако если из-за желания использовать подчинённую ему компанию для собственной наживы, Президент причинил бы мне или моей семье личный вред, то без всякой ненависти могу сказать: свою карьеру он закончил бы очень быстро, но не в кресле Президента, и не в тюрьме, а в инвалидной коляске.

Я не юридическое лицо, обязавшиеся действовать в рамках закона, не полицейский или адвокат, Я сам плачу по счетам, а не бегу искать справедливости в системе, которая не функционирует. Я не ищу личного противостояния, а просто поднимаю планку своего сопротивления в борьбе за выживание пропорционально нависшей опасности. Как было сказано: «Поднявший меч от него и погибнет».

Надо отдать должное нашему Президенту, он поступил со мной, как хитрый, имеющий жизненный опыт человек. Мне рассказали, что он дал личное указание не увольнять меня, а стараться обходить и нейтрализовать по мере возможностей. По его словам: «Токарский будет гораздо опаснее снаружи, чем внутри». Он был прав, хотя и не понимал, чем он рисковал на самом деле.

Как я говорил, все претенденты на «престол» вместо того, чтобы сесть рядом и, как нормальные деловые люди, оговорить правила борьбы, начали обливать друг друга грязью.

Когда началось расследование, в изъятых папках с компроматом нашли и мои официальные письма, разосланные внутри Концерна. Что же особенного было в этих бумагах? Почему именно они вызвали такой интерес?

В соответствии с инструкциями, действующими в Концерне, если агент, каким числился по договору Фридман, не в состоянии принести прибыль, его годовой контракт не продлевался. Таковы были правила игры, но ведь агентом же был сам Фридман! Это он управлял всеми, а не мы им. Более того, Фридман был уверен в том, что я смогу принести прибыль и без него, без связей, которых у него нет. Он считал, что надо лишь надавить и заставить меня работать в качестве его «дойной коровы». Тогда он мог наложить и на заключенные мною договоры «налог Фридмана».

Я поступил неожиданным для моих оппонентов способом, написав письмо Фридману о его несостоятельности в таком стиле: «Господин Фридман, руководство недовольно результатами бизнеса в вашем регионе... Прошу вас немедленно принять следующие меры ... и сообщить мне о результатах. Кроме того, у меня возникают постоянные трудности в коммуникации с вами...»