Александр Невзоров - Краткая история цинизма

Но, к сожалению, отсутствует понимание и знание такой простейшей вещи, что конь и жеребец — это диаметрально противоположные понятия.

«Конь» — это мерин, кастрат, существо, подвергшееся удалению тестикулов для радикального изменения его характера, которые возникают в результате наступившей «бесполости».

Синонимация понятий «жеребец» и «конь» равняется уравнению терминов «кастрат» и «производитель» и позволяет понять, что в некоторых случаях, бывает, автору, действительно уже незачем любить кого-либо, кроме загадочного Карла Куницина, скончавшегося почти четырнадцать столетий назад (от Карл Martellus). Впрочем, это настолько общее место, что упоминать об этом даже как-то и неудобно.

Впрочем, С. П. Жаркову это неизвестно, как неизвестно, что у лошадей нет полового диморфизма, то есть кобылы (по-жарковски — «лошади») не только не «меньше» параметрально, чем жеребцы или мерины, а порой значительно превосходят их в размере.

К примеру, самый крупный представитель такой известной породы, как брабансоны, — именно кобыла Вильма де Бос, имевшая рост в холке 188 сантиметров.

В прочих породах та же картина.

«Меньшая возбудимость» жеребца по сравнению с «лошадью» — это просто из области химически чистого маразма и по этой причине в комментариях не нуждается.

Еще одна цитата:

«Поэтому породы рыцарских боевых коней (агрессивных и храбрых) выводили специально с учетом психологических особенностей (как бойцовских собак)».

И тут же выясняем, что «Огромных размеров боевой конь, весивший около тонны , уже без всяких колебаний шел даже на сомкнутую пехоту. Животное таких размеров рассматривало как препятствие своему движению только особенности рельефа и других подобных ему гигантов. Двуногие же, смеющие грозить ему, только раздражали коня, их копья в большинстве случаев не могли проткнуть его кожу и мышцы и бесполезно ломались о кости».

Первый бестактный вопрос — а как можно «сломаться о кость», не проткнув кожу? Но это цветочки, спишем это автору на «любовь», на «чувства», которые владеют им при описании этой сцены. (Это бы ладно. Простая смешная глупость, в счет не включается.)

Забавно другое. Речь только что шла о специальных «агрессивных и храбрых», которых выводили «как бойцовых собак».

Но упомянутый вес «около тонны» присущ только некоторым особо тяжелым породам лошадей, отличающимся (и отличавшимся) абсолютной невозмутимостью и добродушием характера как закрепленным породным признаком.

И это тоже иппологические азы.

Но проблема даже не в этом конкретном противоречии.

Во всем, что касается лошади — одно бредовое высказывание напластовывается на другое, на третье и все вместе они образуют забавный массив чистого бреда.

Практически любой иппологический экскурс автора — является прилюдной, кровавой норкой себя самою, производимой с настораживающим самозабвением.

Сергей Полуэктович порет себя мастерски, сочно, безжалостно, прорубая розгой и портки, и мясо до костей, но, будучи убежденным флагеллантом, — никак не может остановиться.

Вероятно, розги «бесполезно ломаются о кости».

В равной степени нелепость — и про «выведение агрессивных и храбрых», и про вес около тонны.

Для выведения «агрессивных и храбрых» необходимо, прежде всего, выведение лошади из рода эквус, т. е. изменение ее и родовых, и видовых особенностей и ее перевод из травоядных в хищники. Десяти миллионов лет на это, в принципе, хватило бы, особенно если бы процессом руководил сам С. П. Жарков с его темпераментом.

Что же касается веса лошадей.

И тут невероятное отсутствие познаний даже в своей собственной «родной» теме. (Про железки и доспехи.)

Такой вес (около тонны), в принципе, возможен для лошади т. н. тяжеловозной породы, но среди всех сохранившихся подлинных лошадиных лат ни в одном собрании нет ни одних, которые были бы изготовлены для т. н. тяжеловозов с их особыми пропорциями.

Напротив, все известные исторической науке лошадиные доспехи сделаны для лошадей очень скромных пропорций, с высотой в холке максимум 155 см и, соответственно, с весом, не превышающим 400–450 кг. Все сохранившиеся подлинные «боевые» мундштуки XII–XVI веков — имеют ширину грызла, типичную для ртов некрупных лошадей.

Цитирование из книги с последующим разоблачением полнейшей неосведомленности автора и обоснованным осмеянием можно продолжать до бесконечности, но я предлагаю все же пощадить чувства Сергея Полуэктовича и остановиться.