Алексей Шерстобитов - Ликвидатор. Исповедь легендарного киллера

Но проблема была, и обойти её было очень сложно, так как заключалась она в расставленных капканах и ловушках собственной ложью. Если контролировать сказанное днём раньше просто, то через месяц, скорее всего, это забудется, но лишь говорившим, а никак не слышавшим. Это не касалось основного потока информации, но вот мелочи, которые порой приходилось выдумывать на ходу и красочно описывать, как раз и всплывали изредка, словно подножка в темноте. Но моя непогрешимость в её глазах скрашивала и это. Именно этого я и старался избежать, предпочитая углубляться в философствования, фантазию и историю, да во что угодно. Беседа двух влюблённых, как ручеёк вытекает и втекает из уст в уста, периодически сокращая расстояние до поцелуя. Это общение стало основным, и совершенно не важно, где оно происходило. Разумеется, как и у всех, у кого подошёл подобный период жизни. То пространство, будь оно салоном автомобиля, номером отеля или снимаемой мной квартирой, принимали в своё лоно двух, возможно, отчаявшихся по своим разным причинам людей, женщину и мужчину, но, к сожалению, не чаще раза в неделю, пока вдруг на горизонте не замаячил Киев с необходимостью разрыва отношений и появившейся возможностью освободиться раз и навсегда от короткого поводка, который держал Григорий.

Я чувствовал ветер перемен, медленно усиливающийся, особенно после освобождения Гусятинского, который провёл несколько месяцев за решёткой.

Потихоньку я начал разбираться в окружающем меня хаосе и обратил внимание на стройность его порядка — ведь именно хаосом создаются самые великие не только произведения, но и масштабные вещи, от инфраструктур, до вселенной. Таковым они кажутся из-за непонимания рациональности порядка вещей, правил и формул, по которым они создаются. Причём существует особенность того, что даже обладание знанием не гарантирует удачи в упорядочивании хаотического движения, и даже рассмотревший его во всех подробностях и, казалось бы, всё понявший, не в состоянии его описать. Выход один — самому стать хаосом, но путь труден и непонятен, как и приобретение любого опыта, и так же сложен, как попытка им воспользоваться. Тяжело, но возможно разглядеть в суете человеческой жизни, даже в границах одного часа, стройную линию, ведущую к цели. Тем сложнее это сделать, если промежуток времени гораздо больший: ничего не сложится в строгий план или схему, потому что идущий (а идущий обязательно дойдёт) — живой человек, и сам мир внутреннего хаоса, является незаметной и моментально сгорающей частичкой в огромном бесконечии.

Лето, начавшееся в Жуковке, несколько напрягало своими всплывающими неожиданностями. То эта засада в квартире на Ленинском, то «безумный запорожец», потерявший управление и ударивший бампером в переднюю часть переднего левого колеса, направил мою очередную «Ниву» прямиком в находящийся в 15-ти метрах по ходу движения столб на скорости 90 км/ч… Кстати, до сих пор не могу отделаться от впечатления «нарошности» проведённого кем-то плана. Эту маленькую машинку, почему-то со швеллером вместо бампера, я нашёл через час, совсем невдалеке от места аварии, брошенной, а вот хозяина — никогда. Вопрос так и остался открытым. То вдруг арест человека, нёсшего мне эксклюзивный снайперский комплекс с интегрированным глушителем и очень интересным патроном, за 15 минут до нашей встречи, правда, он не знал, с кем должен встречаться и что несёт. В конце концов, я так и не получил ответа о том, нахожусь ли в розыске, и о закрытии или выделении дела в отдельное делопроизводство двухлетней давности. Оно якобы постоянно, по каким-то причинам возбуждалось — всё это нервировало, пока не разорвалось, как бомба, арестом всех проживающих с Гришей на даче.

К этому времени мне казалось, что он начал усиленно пытаться стать официальным человеком. Иногда, когда днём или утром он подвозил меня со своей арендованной фазенды или, наоборот, забирал по пути домой, чтобы что-либо обсудить в более комфортных для него условиях, по дороге мы заезжали или останавливались у больших и дорогих особняков, лица хозяев которых я видел хоть и редко, но зато узнавал некоторых из них по телевизионной или печатной известности. Разумеется, кратких разговоров я не слышал, но папки с документами, которыми менялись, или увесистые пакеты, которые оставались в руках последних, говорили о многом. Однажды ко мне попал на несколько минут и случайно у меня остался дипломат, который, кстати, волею судеб, впоследствии, по забывчивости «Полпорции» стал добычей силовиков в квартире на Ленинском проспекте, где была организована та самая засада, одна из двух. Я успел скрытно посмотреть (жаль, что не сфотографировать), шапки и грифы, находящихся там документов, захлопнул крышку и даже не стал задавать вопросов, а постарался просто забыть то, что видел.