Пётр Киле - Дневник дерзаний и тревог

На склоне лет однажды наступает миг, когда становится ясно, что времени уже нет для упований и новых замыслов, пусть практически ты здоров, время неблагоприятно, словно ты на острове в бурю, все вокруг рушится, бесчинствуют мародеры, тусуется молодежь и элита, предаваясь лишь наслаждениям всякого рода, что уже вне жизни и искусства… Пир во время чумы, гибель Помпеи, атомный апокалипсис – видения вспыхивают, Голливуд их обыгрывает, восхищая спецэффектами, и никому уже нестрашно, игра! А ведь звездные войны (по технике) уже реальность на Земле.

Хорошо, что осталось еще время для подведения итогов – не для кого-то, ведь там никого уже не будет, ничего, кроме океана, то бушующего, то тихого, с лучезарными рассветами и закатами, - а для себя самого, поскольку ты жил на Земле – не только свои годы, а все тысячелетия, отпущенные человечеству на крохотном островке во Вселенной.

Не знаю, кто как, я с детских, почти что с младенческих лет, чувствовал и видел воочию беспредельность мироздания, нередко ощущая себя в бездне среди звезд, это были не сны, а представления, какие находили на меня, обычно под вечер, вдруг среди наших детских игр, я в страхе бежал в сторону, словно заторопился домой.

Подведение итогов для поэта – это вопрос, что он успел свершить, с оглядкой на свою жизнь, на природу с ее флорой и фауной и историю человечества, поскольку всем этим он жил, как бы вне жизни обычных людей, нередко чуждый им и одинокий совершенно.

Идея подведения итогов – это нечто вроде генеральной уборки в мастерской художника, у поэта в большей мере виртуальной, хотя все вокруг него – рукописи, книги, изданные или опубликованные в Интернете, записные книжки, рабочие тетради и записи в ходе работы, с изучением материала, над романами и драмами, историческими, вплоть до века Перикла, и еще библиотека с заветными книгами, которые при одном взгляде на них приоткрывают целые эпохи непрерывных войн и вдохновенного творчества народов мира.

Мастерская еще не покинута художником, это всего лишь маленькая комната в небольшой двухкомнатной квартире, с довольно просторной кухней и лоджиями в 16-тиэтажном панельном доме 1982 года постройки. Она никогда не станет музеем, да и дом недолго простоит. Меня эта мысль не занимает. Все равно от всех музеев и кладбищ ничего не останется, кроме как в памяти человечества, если у него есть будущее на Земле или в просторах Вселенной.

Следует напоследок, вместо евроремонта, которым не вижу смысла заниматься, просмотреть папки с рукописями, подчистить архив, вспомнить всё, как и чем я жил, да не сам по себе, а наравне и заодно со всеми во времени и пространстве в пределах Земли и обозримого Космоса. Большего не дано.

И тут стало ясно, что к подведению итогов я однажды уже приступал – в форме эссе актуального и вместе с тем автобиографического содержания (в 2005-2006 годы), опубликованных тогда же на первом моем сайте, который сделал мой племянник, но, испугавшись гонений, не стал его раскручивать. На новом, нынешнем, сайте Эпоха Возрождения я разместил лишь отдельные записи под названием Дневник дерзаний и тревог. Здесь он предстанет в первоначальном виде, поскольку в России и в мире мало что изменилось, с крайним обострением кризисных явлений в развитии земной цивилизации, с утратой перспективы, кроме войн и всеобщей катастрофы.

14 сентября 2012 года.

Лето, жара; вчера, уезжая на дачу, я взял с собой "Театральную улицу" Т.П.Карсавиной, изданную в 1971 году. Это было время, когда я увлекся изучением эпохи начала века, даже получил доступ к книгам в спецхране в Публичной библиотеке, но самое интересное уже широко издавалось. Воспоминания знаменитой балерины произвели на меня удивительное впечатление, будто я присутствовал в ее жизни и на спектаклях с ее участием в Петербурге и в Париже.

В пути, в вагоне электрички, я вновь просмотрел вступительную статью "Тамара Карсавина" очень известной исследовательницы русского балета В.Красовской. Я видел ее в Комарове, моложавая женщина с поступью балерины, хотя ей было уже много лет. Из пишущей братии в Доме творчества, кажется, она одна купалась в море. Я не заговаривал с нею по своей природной застенчивости, как не посетил Анну Ахматову еще студентом, хотя жил через одну-две улицы от нее и, возможно, встречал в Таврическом саду, прогуливаясь там с томиком Блока. Не жалею. Она осталась для меня вечно молодой, как Сафо 10-х годов XX века.