Сергей Пятыгин - Сияние дерзаний (сектант)

Всякий, кто не вмещается в узость

мышления серой посредственности

называется ими либо сектантом,

либо сумасшедшим. Так серая мышь,

боясь всего необычного, пытается сберечь

свою затхлую норку от проникновения Света.

1

– Ты куда?

– Пойду встречусь, пообщаюсь с единомышленниками.

– Опять в свою секту намылился. – послышался недовольный голос супруги, стирающей в ванной детские вещи. Шел конец 90-х годов 20-го века, первого десятилетия дикого постсоветского капитализма, когда либеральные бесы, обманом и посылами благоденствия, дорвавшиеся до власти, просили народ затянуть пояса, сами при этом жировали, нещадно грабя страну. Андрей, тридцатипятилетний худощавый мужчина, чуть выше среднего роста с живыми, глубоко посаженными, серыми глазами, серьёзным, слегка вытянутым лицом, обрамлённым коротко стриженными русыми волосами, вышел из подъезда своей девятиэтажки. Прохладный весенний ветер шевелил начинающие распускаться листья дерев во дворе, грязь дорог и мусор, покрывавший газоны после схода снега, подчёркивали неустроенность жизни, но голубое небо вселяло оптимизм. Поглощённый своими мыслями, лавируя между ручьев и луж, стараясь не промочить ботинки он шел к остановке общественного транспорта, думая о недовольстве жены и прекрасно понимая его; их небольшая семья – он, она и их восьмилетняя дочь – солнышко Настёна, несмотря на то что оба работали, еле сводили концы с концами. И то в большей степени благодаря тёщиному огороду откуда имели картошку и овощи круглый год, а телевизор выплёскивал в их типовую двухкомнатную квартиру, картины роскошной жизни и рекламу каких-то блестящих товаров якобы дающих их владельцу ощущение счастия. Отчасти эта фантасмагория, заставляющая её сравнивать свой быт с роскошью тех единиц – жирующих на развале страны; отчасти – его категорический отказ от поиска дополнительных подработок в свободное от основной работы время, и занятие часов досуга чтением и медитациями, всё это было причиной недовольства супруги.

Он уже стоял десять минут на остановке, маршрутки всё не было, а народ собирался и собирался. Было ясно что, предстоит «битва» за места в маршрутке, а ему в теперешнем состоянии духа не только не хотелось толкаться, но, более того, хотелось избежать заражения суетой и раздражением которые уже чувствовались среди присутствующих на остановке людей. Андрей пошел пешком в направлении к центру города, прижимаясь к краю тротуара чтобы не быть обрызганным пролетающими автомобилями. Идти было далеко, а желание встречи с разношерстной компанией единомышленников таяло с каждым шагом, возвращаться домой тоже не хотелось. Так, шагая в нерешительности он вдруг вспомнил друга Володьку, что звонил вчера и спрашивал по поводу работы, (их вместе сократили с завода, в очередную волну сокращений, и теперь Андрей работал охранником, а Вовка был в поисках работы). Кажется, он говорил давеча, что на почве безработицы и с женой у него проблемы, – думая так, Андрей повернул налево и стал подниматься по лестнице в направлении Володиного дома. На звонок в дверь не было никакого ответа, он уже повернулся и собрался уходить, когда за дверью послышалось шуршание замок лязгнул и он увидел заросшее щетиной лицо друга. Володя, среднего роста, широкоплечий мужчина, продолговатое с правильными чертами лицо, карие глаза с длинными ресницами, свет которых тушится пропорционально выпитого алкоголя, причёска а-ля «шведский мальчик» короткая сверху и с прядью волос на затылке, почти закрывающей шею. Что была модной лет десять назад, когда они были ещё студентами. С Владимиром они со студенческих лет шли рука об руку, и во многом понимали друг друга, хотя часто спорили и имели на многие стороны жизни каждый свой взгляд. Что и не мудрено, ибо у каждого был свой жизненный опыт и разные книги формировали их мировоззрение. Но объединяло их искреннее желание понять, зачем они пришли в этот мир и как среди всей окружающей несправедливости выжить, и, не за счёт других, стать счастливым.

– А-а, это ты, проходи. Пить будешь?

– Ты же знаешь, я не пью.

– Ну ладно, хоть посиди со мной, хорошо, что пришел, а то такое дерьмо на душе, жить не хочется. Проходи на кухню, счас я ту подмарафечу чуть-чуть. Он убрал грязную посуду в раковину, достал из холодильника колбасу, хлеб и водку. И порезав бутерброды на чистую тарелку молча сел, наливая в две стопки.