Олег Павлов - Гефсиманское время (сборник)

Статус человека без паспорта, без определенного места жительства в России оставляет сегодня на свободе бродяг, и бродяжничество не преследуется по закону. Но статус, скажем как уж есть, инородца, привлеченного в Россию на работу, – обрекает на режимное содержание под тотальным надзором с ограничением свободного передвижения, проверками, штрафами, арестом в изоляторах. Регистрация, даже если получена, дает легальное право находиться в пределах какой-то административной зоны, но и только. В каких условиях работают, живут, – это не является заботой ни для государства, с его законами, ни для общества, живущего своими новыми дикими понятиями. В глазах обывателей, законных граждан, это какие-то «нерусские», которых можно не считать людьми в сравнении с собой. Но так, что ли, заведено у господствующих рас – их ощущение своего превосходства обостряется комплексом собственной неполноценности. И оказывается, бесправные колониальные рабочие чем-то притесняют коренное население. Но дикость в том, что в общей стране люди разных национальностей успели смешаться, порой сроднились. Само разделение людей по этому признаку в государстве многонациональном вести может опять же лишь к дикости. И вот уже фашистики молодые, думая, что расправляются, наверное, с нелегальным мигрантом, зарезали, так сказать, по ошибке, на московской улице… якута.

Очистить Россию от якутов или башкиров, это звучит дико? Зачистить от киргизов и таджиков – менее дико? Но есть ли тогда пределы государственного лицемерия? К чему же это содружество независимых государств? Все это якобы приготовление к тому, что к нам потянутся и вернутся народы, в единстве с которыми пройден был огромный общий исторический путь? Но когда уже потянулись, тянутся – встречать как не было этого в российской истории, потому что тогда не было бы, не возникло бы, и самой России, общей для всех.

Разрушая эту общность, мы лишаем самих себя родины… И свою родину за один век разрушали, теряли уже дважды… Все, кто ее населял, но и строил, защищал, – это был народ, единство людей. Народы рождаются в те моменты исторические, когда миллионы соединяются в единое целое, но ни под страхом уничтожения за отказ от защиты чьих-то интересов – а чтобы отстоять себя как целое, то есть, по сути, свое единство защищая. Российская империя, а потом советская, были созданы все же стремлением всех народов, населявших это пространство, к спасению в своем единстве, иначе не объясните, почему защищали себя как целое, то есть воевали, шли вместе на смерть… Ну зачем было казаху-то или киргизу защищать Москву в сорок первом? Кормить и согревать русских беженцев? Кто же и кого спасал? Азиаты, кавказцы, буряты с якутами, русские… Что защищали, если не общность свою? Поэтому распалась не политическая система – это распался народ… Терпела поражения идеология – а удар пришелся по народу, распался великий народ, из сотен и сотен национальностей состоявший. Только он уже был разделен – вот что произошло… Непонятно, зачем это государство нуждалась в разделении людей по национальному признаку – в союзе национальных республик, в расчленении вплоть до автономных национальных образований своего же народа …

Сегодня в составе Российской Федерации лишь русские не имеют своей национальной администрации, то бишь «республики». Создание чего-то подобного было бы уже началом конца своего же общего государства. Но положение, которое есть теперь, лишает права на родину именно русских, которых осталось за ее пределами около двадцати миллионов. По государственным программам, все же принятым, получая в России гражданство, работу, их переселяется ничтожное количество. Даже «зеленые коридоры» в царство российской демократии, так сказать, ее законности и легальности – воистину, как угольное ушко… И здесь беспредельно то же самое государственное лицемерие: можно и нужно признать русскоязычность какого-то там населения, чтобы не признавать его национальность и прямую, то есть историческую, за него ответственность. Ведь эти русские – и они превращаются в колониальных рабочих, в скотинку, попадая в Россию. А оставаясь за ее пределами, они же – это заложники российской государственной политики, той же самой. При этом, оказывается, население Абхазии и Южной Осетии чуть ли не все состоит из российских граждан, но это уже другая политика.

В конце концов, признавая факт и масштабы «нелегальной миграции», когда-то нужно будет признать и государству, и обществу, что «нелегальным» сделался-то в России в таких масштабах… сам труд. Рабсилой кормятся стройки, коммунальное хозяйство – это на виду и не спрячешь. Но скрыто от глаз куда больше, конечно же. Приток рабсилы в Россию и ее экономическое оживление совпадают по времени. В то же самое время ничто не оживляется, ведь не собственное население занято трудом, в котором нет для него никакого смысла, то есть выхода из своей же бедности никакого нет. И когда населению сообщают, что уровень его жизни повышается, для большинства это уровень повышения квартплаты, цен. Повысился – значит, что прожить сегодня стало еще тяжелее, чем вечера. Поэтому бедность принимает самые безысходные формы – пьяная, преступная, сиротская, а обратное, что труд имеет смысл хотя бы для того, чтобы выжить и накормить своих детей, доказывают русскому человеку таджик или узбек, но там, куда они отсылают заработанное, другой прожиточный минимум. Вот когда получается, что «коренное население» погрязло в экономическом бездействии, которое ведет к омерзительной нищете, но а если действует и обогащается – плодится не менее омерзительное, погрязшее в роскоши и безразличное ко всему, кроме удовольствий, богатство.