Александр Наумов - Спецзона для бывших

Пройдя через вертушку дежурной части, мы с нарядчиком вышли на территорию производственных объектов зоны.

– Сейчас познакомлю вас с одним бывшим главой района. Интереснейший человек! Ну вот и пришли.

Мурашов толкнул дверь с табличкой «Мастер тарного цеха».

– Виктор Иванович, ты здесь? Принимай гостей.

Бывший глава района оказался седовласым человеком среднего роста. Одет он был не в тюремную робу, а в спортивный костюм.

– Ну, я пойду. К себе, – поспешил добавить нарядчик. – Виктор Иванович, потом проводишь человека? Обратно, до дежурной части.

На столе у мастера тарного цеха стопка газет и черно-белый советский телевизор. Над столом – полка с бумагами. Рядом с дверью вешалка, обжитая черной робой.

– Если хотите, я вам могу рассказать все по порядку, – разглаживая ладонью одну из газет, соглашается на исповедь осужденный. – Мне ведь скрывать нечего, поскольку я не считаю себя в чем-либо виноватым. Свою карьеру я начал с должности первого секретаря райкома комсомола. Потом заведовал орготделом райкома КПСС. Окончил Высшую партийную школу в Новосибирске, получил новое назначение – на должность второго секретаря райкома партии в одном из районов Красноярского края. В конце 1996 года меня избрали главой района. А через два с половиной года, в марте 1999-го, арестовали, вменив взятку, якобы полученную в июне 1997-го. Прежний глава района был племянником бывшего секретаря ЦК КПСС. Когда в середине девяностых началась приватизация, район буквально растащили по своим карманам власти предержащие. И я столкнулся с тем, что наполняемость бюджета по району была всего восемь процентов от нормы. А девяносто два процента шли дотациями. Раньше в районе были передвижная мехколонна, нефтебаза, два леспромхоза и другие предприятия, но теперь всего этого уже не было, всё приватизировали частники. И я стал бороться за возвращение району государственной собственности. Вернул, через суд, нефтебазу, а это вообще стратегический объект, еще вернул один леспромхоз… Была у нас ПМК – передвижная механизированная колонна, которую тоже приватизировали, а вместе с ней вдобавок котельную, водопровод и жилые дома, принадлежавшие ПМК. А мне объясняют, что якобы руководство ПМК заключило договор на поставку тепла району и якобы район не выполнил договор – не заплатил деньги. Дельцы из ПМК через судебные инстанции добились, чтобы район перечислил им деньги, и эти деньги потекли из бюджета. Астрономическая сумма…

Как позднее я узнал, во всей этой истории был кровно заинтересован районный прокурор. Но пока я ни о чем не подозревал, пытаясь латать дыры в районном бюджете. Еще до меня у района был договор с Норильском по переселению в наши края северян. Предполагалось, что норильские власти вольют в бюджет района значительные денежные суммы, а мы, в свою очередь, обещали обеспечить будущих переселенцев работой и жильем. Я звоню в Норильск, интересуюсь, каким образом они хотят участвовать в развитии нашего района. И вдруг слышу в ответ, дескать, мы вам закупили оборудование для целого бетонного завода. Начинаю выяснять что к чему, и, действительно, оказалось, при прежнем главе района был смонтирован на базе ПМК новый бетонный завод. Во время приватизации завод в документы не попал, а через год его продали частному предпринимателю. Стоимость завода в тех ценах восемь миллиардов рублей. Прежний глава района не поставил завод на баланс. Завод продали, но район не получил не копейки. Восемь миллиардов ушло на сторону… И вот ситуация: я теперь должен был принять какое-то решение. Норильск заявляет, что оказал району помощь, программа по переселению не отменяется, и мне, как новому главе района, нужно теперь нести всю ответственность за происшедшее. Что делать? Пишу заявление о хищении госсобственности в особо крупных размерах – на имя начальника РОВД. Учитывая должность заявителя, то есть мою должность, и суть дела, которое может перерасти в скандал, начальник районного отдела милиции пересылает мое заявление в Красноярск, оттуда оно поступает, в свою очередь, в региональный ОБЭП в Минусинске. И через полтора месяца я получаю короткий ответ: «Дело прекращено». То есть его даже не начинали, это дело. Еду в Красноярск, захожу к начальнику краевого УВД, рассказываю все по порядку. Он сразу берет телефонную трубку, набирает какой-то номер и, пока ждет абонента, заверяет меня, что во всем обязательно разберется. Приезжаю обратно в район и даже не успеваю приступить к делам – у меня случился гипертонический криз. Попадаю в больницу, проходит несколько дней, и вдруг ко мне – посетители, двое молодых людей. Показывают красные корочки и прямо в палате надевают мне наручники! Кто-то из медперсонала пытается сказать, что я – сердечник… Но куда там, меня увозят сразу в СИЗО, в камеру. Обвинили в том, что получил взятку от старательской артели из Тувы. Артель пользуется нашей автодорогой, и якобы я заявил начальнику артели, чтобы он платил мне за эту дорогу.