Олег Мороз - Ельцин против Горбачева, Горбачев против Ельцина

Наконец о праве республик выйти из Союза. Есть у каждой из них такое право, установленное Конституцией, подтверждает президент. Но − «мы не можем позволить ни стихии в этом деле, ни произвола − даже со стороны избранных органов». Понятно: «стихийно», «произвольно» покинуть Союз нельзя, − только через преодоление практически непреодолимого законодательного крючкотворства, воздвигнутого Центром на этом пути.

Не мог, конечно, Горбачев обойти и Ельцина: «События в Прибалтике спекулятивно используются как повод для постановки вопроса о расчленении наших Вооруженных Сил, создания армий республик. Такие безответственные заявления чреваты серьезными опасностями, особенно если они исходят от руководства РСФСР. Думаю, каждый разумный человек понимает, чем это могло бы обернуться для нашей страны и всего мира».

Между тем до «расчленении наших Вооруженных Сил, создания армий республик» оставалось не так уж много времени − примерно год.

Максимальное обострение отношений между Горбачевым и Ельциным пришлось именно на зиму и раннюю весну 1991 года. Как уже говорилось, начиная с предшествующей осени Горбачев, по-видимому, все более стал склоняться к мысли, что распад Союза можно остановить лишь силой. Это вызвало ответную острую реакцию Ельцина и других республиканских лидеров. Но прежде всего Ельцина, который, конечно, чувствовал себя лидером среди лидеров.

События в Вильнюсе активизировали все эти процессы. Движение к распаду Союза ускорилось. Возросло и напряжение между Горбачевым и Ельциным. Стремительный вояж Ельцина в Прибалтику сразу же после ночных вильнюсских событий 13 января, все его дальнейшие выступления и действия во время самой острой трехнедельной фазы балтийского кризиса были прямым, демонстративным вызовом союзному Центру, Горбачеву.

Особенно возмутили президента заявления Ельцина о том, что четыре самые крупные союзные республики − Россия, Украина, Белоруссия и Казахстан − собираются в ближайшее время подписать четырехсторонний договор в обход Центра, о том, что каждая республика должна обзавестись своей армией…

Это уже была весьма определенная заявка, довольно точно предвосхищавшая дальнейшие события, которые ожидали «Союз нерушимый».

16 января 1991 года Верховный Совет СССР в соответствии с решением декабрьского Съезда нардепов принял постановление провести общесоюзный референдум 17 марта. На референдум выносился вопрос, который, как полагал Горбачев, в случае положительного ответа большинства, помог бы притормозить нарастающие центробежные устремления республик. Вопрос был составлен довольно ловко:

«Считаете ли вы необходимым сохранение Союза Советских Социалистических Республик как обновленной федерации равноправных суверенных республик, в которой будут в полной мере гарантироваться права и свободы человека любой национальности?»

Всякому разумному человеку было ясно: формулировка вопроса такова, что отрицательно ответить на него трудно. Ну кто же, в самом деле, против «обновленного» Союза, в котором «в полной мере» будет всё гарантировано? Если бы еще разъяснялось, что подразумевается под словом «обновленный» и каким образом будут обеспечены гарантии…

Ельцин был не в восторге от этой идеи. Считал, что референдум нужен Горбачеву для укрепления его власти.

Позднее Горбачев так вспоминал о тогдашней позиции председателя российского Верховного Совета:

«…Ельцин был против того референдума, хотя потом говорил: я же голосовал за сохранение Союза. Неизвестно, за что он голосовал на избирательном участке. Это он теперь говорит нам, что за сохранение Союза. А вот когда решался вопрос еще только о проведении референдума (имеется в виду – решался на IV Съезде народных депутатов в декабре 1990-го. − О.М.), то я видел, как его бесила сама постановка этой проблемы… А это была моя инициатива − проведение референдума. Я считал, что без народа нельзя такие вопросы решать.

Так вот, шло голосование, нажимаю кнопку, конечно, «за» проведение референдума. Перед Ельциным − такой же пульт голосования. Он кряхтел, бурчал. Говорю ему: нажимай, нажимай «за», Борис Николаевич. Ты что, против Союза? За десять или двадцать секунд до конца голосования он нажимает «за», снимает наушники и бросает их со злостью на стол…»