Олег Мороз - Ельцин против Горбачева, Горбачев против Ельцина

По слухам, именно Горбачев связался с двумя заместителями Ельцина в российском парламенте – Горячевой и Исаевым, а также председателями обеих его палат – Исаковым и Абдулатиповым, посоветовал им действовать активнее.

21 февраля на заседании Верховного Совета Горячева огласила «Политическое заявление», по-другому – «Письмо шести» (к четверке руководителей присоединились еще двое – заместители председателей палат Вешняков и Сыроватко), где критиковался «авторитарный стиль» ельцинского руководства Верховным Советом. Были и упреки, касающиеся ситуации за пределами парламента. «Народ устал от обещаний… – говорилось в «Письме». – Они (граждане России. – О.М.) ждут устойчивой и дееспособной власти, которая прекратила бы развал в экономике, остановила взлет преступности».

В заключение авторы требовали созвать внеочередной Съезд народных депутатов РСФСР, на котором председатель ВС дал бы отчет о своей работе; после этого, как, видимо, предполагали подписанты, должна была последовать его отставка.

Верховный Совет принял решение о созыве съезда.

Это было первое серьезное столкновение Ельцина с его противниками в российском парламенте. Понятно, что он сам его спровоцировал. Хотя и не думаю, что сильно об этом жалел. По отзывам тех, кто хорошо знал его, он всегда предпочитал ясную, хоть и опасную для него, ситуацию менее ясной, пусть даже внешне более спокойной. Поэтому нередко «взрывал» ее, стремясь устранить всякую неопределенность, в которой чувствовал себя некомфортно.

На следующий день, 22 февраля, состоялся очередной грандиозный митинг на Манежной. По оценкам организаторов, он собрал около 400 тысяч человек (милиция, как всегда, называла меньшую цифру).

Вообще-то митинг замышлялся как акция в защиту гласности: была закрыта популярная тогда телепрограмма «Взгляд», появились другие признаки ужесточения цензуры. Но взрыв, произведенный телевыступлением Ельцина, естественно, скорректировал тематику митинга. Главной его темой стала защита Ельцина от посягательств недругов. Соответственно, изменился набор лозунгов: рядом с лозунгами против главного теленачальника Кравченко появились антигорбачевские и проельцинские лозунги: «Велика Россия, а отступать некуда – позади Ельцин!», «Народ и Ельцин – едины», «Советский комиссар Катанья – Борис Ельцин», «Ельцин – ум, честь и совесть нашей эпохи», «Горячева – змеища подколодная!»

В прессе оживленно обсуждалось резкое выступление Ельцина. Некоторые полагали, что за этим выступлением уж точно должен последовать некий взрыв, некая драматическая развязка.

«Вызов, брошенный Ельциным в его телевыступлении 19 февраля, − писала «Независимая газета», − явился логичным следствием событий последнего полугода. Наступление, предпринятое Горбачевым в январе, поставило российское руководство перед необходимостью перехватить инициативу, даже путем вызова огня на себя, сжигания мостов. Мы перед кульминацией долгой схватки. Видимо, она произойдет в первой половине марта − до референдума. У Ельцина появился реальный шанс заставить Горбачева уйти, у последнего же, очевидно, нет иного выхода, как пойти на срыв референдума и роспуск российского парламента».