Мина Полянская - 'Я - писатель незаконный' (Записки и размышления о судьбе и творчестве Фридриха Горенштейна)

В Москве, в 1995 году, я был членом жюри Московского международного кинофестиваля, однако, хотя жюри и гости фестиваля побывали в Нижнем Новгороде по приглашению губернатора В. Немцова, в Астрахань нам попасть не удалось из-за занятости, хоть я того хотел.

Поэтому, не будете ли Вы столь любезны посильно помочь мне присылкой некоторых материалов, необходимых мне для работы. Прежде всего - это газеты или ксерокопии астраханских газет (за 1994 - 96 годы), дающие представление о бытовой жизни города. (15 - 20 или более газет или их копий - чем больше, тем лучше). Нет ли у вас ещё и мелких газеток рыбацких колхозов, совхозов и рыбзаводов по производству икры, сельских газет низовья Волги? Это особенно ценно.

В 1975 году я был в заповеднике при впадении Волги в Каспий. Надеюсь, он сохранился. Приватизированы ли икорнобалычные заводы или остались госмонополией? Нет ли у Вас материалов о процессах по незаконной торговле икрой и рыбой мафии, если таковая существует (думаю, к сожалению, существует). Были ли на этой почве уголовные преступления, убийства?

Разумеется, я не намерен писать очерк и никаких подлинных имён называть не буду. Я всегда очень сильно перерабатываю материал, ибо это - основа художественности. Возможно, у Вас найдутся ещё и другие материалы, например, мемуары, не слишком литературные, однако содержащие интересные факты и сцены или что-нибудь ещё. Тайного я не хочу - только то, что доступно.

Надеюсь, Вы окажете мне помощь в моей работе. Если в связи с присылкой материалов возникнут какие-либо проблемы или условия, прошу сообщить.

С уважением

Фридрих Горенштейн.

P. S. Я был бы Вам очень признателен, если бы Вы нашли возможность выслать мне также карту Астрахани и низовья Волги.

Ответа, как можно было предпожить, писатель не получил. Правда, Игорь нашел, все же, какие-то материалы в интернете, и Горенштейн засел за роман. И работал над ним полтора года. Вдруг он объявил, что у него получается преогромная книга, и что даже его самого, с его тяготением к "объемным" произведениям, это настораживает. После "Ивана Грозного", на которого у него ушло целых восемь с половиной лет, он не хочет писать больших романов.

Оптимальным жанром Фридрих считал небольшой роман. Рассказы, как он говорил, тоже нерентабельны - немецкая публика не хочет их читать. Эту мысль внушали ему немецкие издатели, которые, в конце концов, вообще перестали его издавать. Судя по всему, "план по Горенштейну" был выполнен, кроме того, как всегда, срабатывал "личный" фактор - сменился один из хозяев издательства "Ауфбау" (главного для Фридриха), и на его место заступила дама из бывшей ГДР, которая не воспринимала творчества Горенштейна.

Каждый раз он сообщал, что размеры романа угрожающе растут. Наконец, с видимой тревогой объявил, что уже перевалило за 700 страниц и получится, наверное целых 800! Причем, 800 страниц нечитаемым почерком.

Глядя на растущую рукопись, Фридрих жаловался, что стал плохо разбирать свой собственный почерк. Как Лев Толстой, который на следующий день не мог прочитать им же написанное. Он и раньше говорил, что почерк - проклятие его жизни. Что у него нет как у Толстого Софьи Андреевны, которая семь раз переписывала "Войну и мир", а средств на содержание секретаря тоже нет.

Статьи, которые предназначались для нашего журнала, мы полностью "обрабатывали" (Фридрих читал рукопись вслух, мы записывали текст на магнитофонную ленту, а потом перепечатывали) сами, в том числе и памфлет "Товарищу Маца". 800 страниц "Ивана Грозного" мы, как я уже говорила, в течение года, лишив Бориса выходных дней, записывали на пленку. Некоторые статьи Горенштейн продиктовал Оле Лозовитской, некоторые - Ольге Юргенс, некоторые Игорю или мне. Однако, у нас не всегда была возможность помочь в этом деле Фридриху. Получалось иногда так, что для написания злободневной, необходимой статьи, он попадал в зависимость от случайных людей.

***

Итак, у Льва Толстого была Софья Андреевна, которая помогала ему, переписывала его рукописи. Горенштейн, с пристрастием изучивший биографию Толстого, относился к Софье Андреевне настороженно и предубежденно. Он утверждал, что она "заставляла" Толстого писать романы, тогда как у писателя на это совсем уже не было сил. "Война и мир" отняла у него все силы, выпотрошила всего, подорвала здоровье. Разве понять Софье Андреевне, что такое тяжелая работа каменщика? Вот Сниткина понимала."

Горенштейн называл жену Достоевского Анну Григорьевну Сниткиной, и она, в отличие от Софьи Андреевны, пользовалась его расположением. Достоевскому с женой повезло. Настоящий друг! Она любила писать под диктовку Федора Михайловича! Более того, Сниткина такие часы - записывания под диктовку считала лучшими часами своей жизни. В письме к своей приятельнице Наталье Дамм ("любезнейшей Наталье Леонидовне", как он ее называет) Фридрих пишет: