Валентин Фалин - Конфликты в Кремле. Сумерки богов по-русски

Архыз можно признать закономерным финалом, если взглянуть на него вот с какого угла. Ричард Никсон, потеряв президентский пост, увлекся, как известно, публицистикой. Одна из его книг назы­валась «1999 год: победа без войны». В ней, как и в ряде других сочинений, он сетовал: «В последние сорок лет верхушка Америки (с точки зрения об­разованности, денег, власти) утратила чувство на­правления в мире. Она увлекалась всеми интеллек­туальными странностями, какие только попадали в ее поле зрения. Разоружение и пацифизм ныне на подъеме, и это могло бы оказать губительное воз­действие на судьбу Запада. И если стратеги в нашем обществе и те, кто оказывает на них влияние, утра­тят волю к руководству, тогда весьма вероятно, что большинство в Америке не сможет пресечь сполза­ния к катастрофе».

Что делать? Только напор и наступление. По Р. Никсону, в «холодной войне» не могло быть ни­чьей, и единственным победителем должны звать­ся Соединенные Штаты Америки. Эта цель, про­граммировал он, достижима к концу века. Никсон переоценил «странности», но не в Штатах, а у нас, и не совсем интеллектуальные. Книга «Победа без войны» была написана в 1988 году, когда Совет­скому Союзу было отпущено существовать три года.

Как черта под Второй мировой войной Архыз не выдерживает критики. Как подведение итогов «хо­лодной войны» он убедителен. В первом случае СССР выступал в качестве триумфатора, как страна, принявшая безоговорочную капитуляцию агрессора. В качестве неудачника в «холодной войне» Советс­кий Союз отдавался на милость победителей, не со­всем чтобы безусловно. Его тогдашнему руководите­лю сохранялась «офицерская честь».

Не был я недругом своей стране и моему много­терпеливому народу. Усилием воли погасил гнев, меня обуявший, когда услышал по радио весть об Архызе. Э. Шеварднадзе не перебарщивал, просве­щая западных коллег, что недовольство расшатыва­ет страну и устои горбачевского трона. Не трудно . было бы поднять парламент на протест. Как напра­вить в нужное русло готовое извергнуться массовое возмущение, рассчитать никто не мог. Но что да­дут протесты и проклятья потерянному вслед? Бить себя в грудь, чтобы не держали для тебя в запасе места на нижнем круге Дантова ада?

Предложение быть спикером в пользу ратифика­ции пакета договоренностей, когда таковой будет внесен в Верховный Совет СССР, я отверг. Боль­ше ни строки М. Горбачеву по германской пробле­ме. В комитетах парламента выскажу все, что ду­маю о переговорах Э. Шеварднадзе и М. Горбачева, независимо от рекомендаций и просьб президента. Срывать ратификацию, однако, не буду.

Если бы не имелось других способов и путей воссоздания объединенной Германии, я без колеба­ний проголосовал бы за избранную модель. Но по­скольку альтернативы существовали, и не худшие, то я позволяю себе роскошь остаться при собствен­ном мнении о совершившемся.

Чудо, сотворенное в Архызе, то, что ему предше­ствовало и за ним последовало, знаменовали для Советского Союза не только внешнеполитический перелом на отдельно взятом направлении. Это был тот самый роковой шаг, который отделяет великое от смешного, от заката, от полной неизвестности впереди.

Федор Тютчев, помощью которого я, кажется, злоупотребляю, отчеканил полтора столетия тому назад:

Куда сомнителен мне твой,

Святая Русь, прогресс житейский!

Была крестьянской ты избой —

Теперь ты сделалась лакейской.

Не совсем еще, к счастью, сделалась. Пока со­противляется.

В свое время широкое хождение в Советском Союзе получил сарказм:

Встретились два любителя политики. «Как дела в социалистическом лагере?» — спрашивает один. Другой отвечает: «Блестяще. Их уже два».

Острословы на свой манер подытоживали подви­ги Н. Хрущева на китайском направлении нашей политики. Подводя итог правлению М. Горбачева, можно было бы в тон продолжить.

Уж на что ушл был Сталин, но так и не сумел уломать Рузвельта и добыть каждой из республик Советского Союза место в ООН. Правнук дикта­тора решил незадачу в два приема. Он распахнул двери Объединенных Наций для всех 15 союзных республик. И всего-то для этого нужно было сде­лать СССР бывшим. А на подходе дополнитель­ные претенденты уже из состава России. Не по­спешить ли и им на подмогу?

Внесена — опять-таки не без участия М. Горба­чева — определенность в образ НАТО. Теперь его можно хоть в красный угол российской избы ста­вить. Это — больше не враг, а партнер и закадыч­ный друг. Дабы дружба крепчала и удобней стало миловаться, НАТО придвигается к российским гра­ницам. Не совсем ясно пока, кто выступает здесь как гора и к кому приложимо имя Магомет.