Виктор Лихоносов - Волшебные дни - Статьи, очерки, интервью

Память, память… Едва ли не самым насущным и душевно выстраданным стало это слово в наших устах за последние годы. В нем зерна великой нравственности человека и народа в целом. Кто помнит об ушедших, тот сочувствует и живым.

Недавно я тоже побывал в роли «автора письма».

Поехал я в Тимашевский район и вернулся расстроенный. В Краснодаре, вместо того чтобы заниматься романом, я сел и одним духом написал резкое письмо в крайисполком. Чувство досады переполняло меня. Знаете, бывают такие встречи с людьми, когда поговоришь, наслушаешься — и жить после расставания в личном благополучии стыдно, если ничем добрым людям не захотел помочь. Как будто оскверняешь ты память о времени, когда они своими трудами держали на своих плечах страну, край и тем самым кохали твое детство. Я позволю себе привести письмо в сокращении:

«Случай занес меня на территорию бывшего Марии-Магдалинского монастыря. После революции там организовали коммуну. От прекрасных монастырских строений осталось немного: трапезная, хозяйственные сараи и бывшая монастырская больница. В двухэтажной каменной больнице находится дом для престарелых. Старые одинокие колхозницы живут там. Они, конечно, благодарны за приют, но если подумать, в какой цивилизованной стране мы живем, в каком богатом крае, если вспомнить, как тащили эти женщины на своих плечах колхозы до, во время и после войны, то невольно возмутишься: так ли уж много мы сделали для их горькой старости? Что вокруг? Какие условия? Некогда процветавшая женская пустынь выглядит заброшенно и уныло. На площади, освободившейся от церквей, стоят комбайны, грузовые машины и… дощатый туалет. Трапезная занята под контору и библиотеку. Были огороды, сады; окрестности блестели озерами, плавали по ним белые и черные лебеди. И сейчас вид за оградой чудесен. Но радости нет. Почему? Выйдут в сорный дворик с клетушкой для свиней и с сарайчиками ветхие старушки, посидят на скамейке — и за то спасибо? А нельзя ли в трапезной, большой и светлой, поселить новых, утративших родственников стариков, убрать с площади машины, насадить сад, пробить дорожки, все побелить и покрасить, то есть нельзя ли создать бывшим не монашкам, а труженикам колхоза поистине человеческие условия на окончании их единственной жизни на земле? Что же мы такие?!

Сразу за монастырем — каменный памятник погибшему на войне 14–го года поручику Холявке. Поручик ли, солдат — он защитник, отдал жизнь за Родину. Неизвестно кто, когда стащил надгробный камень с места захоронения к дороге, где бегают машины. Можно надеяться, что в скором времени его вообще сбросят в воды озера… Какие чувства мы воспитываем? Страсть к разрушению? Напрасно мы не учитываем, что думает при этом молодежь. И даже бабушки из «стардома». Если нет традиций хороших, бурьяном вырастают дурные.

От камня я переезжаю греблю и останавливаюсь через сто шагов в хуторе имени Ленина (колхоз имени Димитрова, правление в станице Днепровской). Захожу во двор, прошу напиться. Выясняется, что воды в хуторе хорошей нет, колодцы с водой соленой, за пресной надо ездить на велосипеде три километра. Асфальта от шоссейной дороги нет (а всего один километр проложить к хутору), пыль стоит невообразимая; во дворах, в хатах та же пыль. Правление под разными предлогами отказывается провести водопровод с четвертого отделения, расстояние метров триста. Зимой на велосипеде за водой не поедешь. Так что же, пить соленую воду? В хуторе живут колхозники, проработавшие по сорок лет. За молоком ездят в Тимашевск.

…Жалко, не посмотрел я, в каком доме живет председатель, не попробовал, какую воду он пьет, и не спросил, бывает ли он в «стардоме» и понимает ли, в каком невыгодном свете выставляется запущенная монастырская площадь и жалкий дворик «стардома» в глазах тех, кто помнит историю бывшего монастыря?»

Мне, разумеется, ответили уже непосредственно из Тимашевского райисполкома. Вода‑де хорошая, дом для престарелых переведут в станицу в помещение детского сада, камень перетащат на могилу матери Холявки, хутор же «не перспективен», и асфальт пока там не нужен.

Не тяжбой с исполкомом занимаюсь я в этой статье.

Моя статья о памяти, о нравственности. Память — это отзывчивость сердца человечёского. Не соленая, а живая вода памяти об ушедших переливается толчками нашего сердца в память о нынешних днях, о людях этих дней. Память — кровное слово. Так будем же сперва благодарными людьми, а от этого доброго чувства станем мы и благодарными потомками.