Александр Силаев - Критика нечистого разума

Есть много воззрений, как все поделить по справедливости. По потребностям, по труду, по рангу, по жребию. А еще можно следующим образом…

Но сначала байка, то ли кем-то рассказанная, то ли где-то читанная. Сразу предупрежу — неважно даже, правдива эта история, или нет. Итак. Крупная, как у нас говорят, олигархическая корпорация. И там лидер профсоюзов как-то углядел в интересном отчете, сколько дирекция тратит на элитных проституток. После чего на корпорации начинается невиданная доселе буча, переходящая в забастовку. И вот там один эпизод, якобы было так, директор говорит профсоюзнику:

— Ну чего тебе надо, а? Мне вот реально нужны эти проститутки. Я устаю, с ними расслабляюсь, и потом лучше работаю. От меня зависит больше, чем от тысячи рабочих, и меня надо держать в хорошей форме. А что, надо потратить эти средства на работяг? Но они-то ведь не станут лучше работать от новых бонусов!

Директор, конечно, эгоистичен, как и все люди, но… Вопрос: имеет ли человек право на кусок общего пирога, который не сможет перевариться к его благу?

Сколько, например, человек должен иметь свободного времени? А это смотря какой человек. Сколько он сможет переварить? Ученый, художник, аристократ — 24 часа в сутки. Там задачи такие, что время нужно, именно свободное. А касательно социальных низов в викторианской Англии было такое мнение, что праздность — мать порока, и потому работать надо часов так по 12, и желательно с детства. «Подлость, гнусность, ханжеское оправдание неравенства» — так оценил бы это советский человек, да шире, любой прогрессивно мыслящий чел в парадигме Большого Модерна. И что же? К концу 20 века образовались целые кварталы, где люди, не имеющие воспитания, не причастные культуре и цели — оказались наедине со свободным временем. И чем они занялись? Криминалом, наркоманией, всякого рода похабщиной. Что такой подросток с массой свободного времени и без какой-то начальной культуры, точнее, без интереса к ней? Это социально опасная тварь. Как минимум, он изгадит жизнь себе. Как максимум, окружающим.

Викторианские циники были правы: либо человек воспитывается, либо он раб, либо он уничтожается, и четвертого не дано. Раб, даже по звучанию слова, должен много работать. В пределе все свое время, за вычетом времени восстановления сил.

Дальше вопрос: сколько человеку нужно денег? А это надо смотреть предельную полезную блага. Не больше, чем можно потратить к его личной реальной пользе. И здесь выяснится, что больше определенной величины — польза не увеличивается… Если цель алкоголика просто сняться с ломки, то совершенно неважно, коллекционным вином или качественным этиловым спиртом. Ну то есть лучше 150 грамм спирта в чистом виде, чем 100 грамм в виде дорогого вина. Таким образом, реальная полезность растет лишь в пределах суммы, отделяющей качественный спирт от некачественного. Все-таки технарь — это плохо.

Галковский как-то при мне рассказывал детям поучительную притчу, про то, что человеку надо вовсе не много денег, а столько, сколько надо (хотя сам человек может и заблуждаться на этот счет, и обычно заблуждается). И если денег случиться больше, чем написано в пределе этому человеку, добра не будет. Можно даже погибнуть с передоза денежных знаков.

И так со всем. Сколько мужчине надо женщин, и каких именно? А женщине — мужчин? А сколько власти? Свободы?

Ну и вот.

Человек зачастую разный в зависимости от места. В одной компании так, в другой эдак, в третьей — наискосок и ортогонально. Сейчас особенно, времена такие: фрагментизация социальной ткани. Люди разные до того, что универсального компромата рыть не надо, достаточно зафиксировать поведение в компании А и показать его в компании Б, чтобы навсегда скомпрометировать.

Было бы забавно вывести что-то вроде «коэффициента различия». Мерить либо по количеству мест, где надо быть разно, либо до дистанции между предельным разным (а дистанцию мерить по убийственности того самого компромата).

Кто-то скажет, что это освобождение человека. «Не будьте не за единство, не за множество, будьте множеством», как писано у классиков. Конец индивида, распавшегося на дивиды и еще дальше.

Сейчас мне сдается, это скорее грустно, раньше, правда, так не казалось. Если человек не профессиональный шпион, желателен коэффициент, стремящийся к нулю. Сколько бы валентностей не было у человеческой особи, противоречить себе особо не надо. Но кто-то мог гордиться таким коэффициентом, разогнанным до небес. Расценивая его, например, как знак толерантности или приспособленности.