Станислав Бычков - Изумрудное оперение Гаруды (Индонезия, записки)

— А почему пак отклонил приглашение стать специалистом в Национальном музее?

— Пойти туда — значит поступить на службу. Варноваскито (он говорит о себе в третьем лице) этого не любит. Пусть уж он остается рядовым деревенским жителем.

— В вашей мастерской, пак, говорят, всегда полно учеников. Пак ведет школу? Кто у пака учится? Сколько пак берет за обучение?

— Варноваскито учит каждого, кто хочет учиться. Школы нет. Просто Варноваскито работает и позволяет наблюдать за своей работой, дает советы. Кто сколько заплатит, того и достаточно. Денег Варноваскито сам не просит.

— Пак, при вашей известности вы могли бы стать очень богатым человеком.

— Варноваскито ищет в жизни не имущества, а работы на радость другим. Аллах, подаривший ему так много счастливых лет, благосклонен к нему. Хвала господу. Да ниспошлет он радостей и здоровья детям и внукам Варноваскито.

— Что думает пак о будущем?

— На все воля божья. Если аллах позволит, Варноваскито будет работать, пока руки держат резец, пока видят глаза.

У старика кожа пергаментной желтизны, весь он в морщинах. Но по-юношески живо блестят глаза. Он легко поднялся, чтобы проводить меня. С покрытой по мусульманскому обычаю головой, в батиковой просторной рубахе, коротких, измятых от постоянного сидения в позе лотоса штанах, босиком, 70-летний яванец стоял и неподвижно ждал, когда скроется за поворотом моя машина.

Снимите с актеров вайянг топенга маски, смените на них повседневное платье на специальные красочные костюмы, и вы получите еще одну разновидность традиционного театра — вайянг оранг. Это тоже танец-драма, в котором артисты имитируют кукол. Их движения условны, стилизованы. Перемещаются они по сцене как бы в одной плоскости. Даже тела танцоров кажутся расплющенными из-за того, что колени они держат сомкнутыми, спины прямыми, чуть-чуть гнут ноги.

Здесь в дополнение к повествованию даланга допускаются диалоги актеров. Порой их на сцене бывает до десяти. Но в некоторых представлениях может быть занято до сотни участников. Каждого из ведущих персонажей знает, как говорится, в лицо зритель. Он узнает его по танцу, одежде, прическе. У Рамы и Арджуны — этих полубогов, превосходных лучников, обожаемых женщинами красавцев — изящные, отточенные движения, гладкая, монотонная речь. Даже на поле брани, даже в пылу жаркой битвы они грациозны, как лани.

О готовности Арджуновых братьев Накулы и Садевы в любую минуту вступить в смертельную схватку за справедливость говорят их загнутые, подобно хвосту скорпиона, высокие прически. Силу, душевную щедрость, мужество Бимы подчеркивают его огромный рост, длинные ноги, на больших пальцах рук — грозное оружие против раксас. Каждый тяжелый шаг архизлодея Раваны сопровождается резким поворотом головы. У него вытаращенные, немигающие глаза, нечленораздельная, смахивающая на полурев речь.

Движения героев драмы строго канонизированы. Каждый жест — символ, в котором индонезийцы, как китайцы в иероглифах, видят целую картину. Выходить за рамки стиля позволительно только клоунам. Зрители настолько привыкли к строгой хореографии, что одно лишь появление этих не признающих никаких правил шутов вызывает дружный смех.

Самое впечатляющее представление вайянг оранга устраивается раз в год у стен храма Прамбанана. Я приехал туда поздно вечером, когда танец-драма уже начался. Около костра в панике грациозно металась ангелоподобная Сита. Сужающимся кольцом вокруг нее бесновались в фантастическом, устрашающем танце свирепые демоны. Их послал похотливый Равана, чтобы они похитили для него красавицу. Выхватываемые из тьмы и оживляемые трепетом пламени темно-красные барельефы храма, стремительно и бесшумно мелькавшие в отсветах костра летучие мыши, невидимость окутанных тропической ночью зрителей расковывали воображение, уносили в сказочное прошлое. Оно становилось реально осязаемым, входило в сердце и мозг.

Но вот представление окончилось. Погас костер. Исчезли звезды. Темная, таинственная громада храма, теперь хорошо различимая на фоне светлеющего неба, стояла как свидетельство того, что разыгравшаяся только что у его подножия драма не выдуманная, а подлинная история давно минувших лет.

За последние треть века вайянг оранг обогатился за счет включения в арсенал своих приемов и элементов классического яванского танца. Это стало возможным в результате того, что чистый танец, выросший из культовых обрядов в крайне стилизованное, строго канонизированное искусство аристократических дворцов, после завоевания независимости стал достоянием широких народных масс. Нет на Яве города, который бы не имел своей труппы вайянг оранга. Но теперь в каждой из них постигают отшлифованные веками до безукоризненности тонкости классической пластики. Инициатором этого симбиоза выступила Шриведари, старейшая на острове танцевальная школа из Суракарты. Сейчас она в Индонезии по праву считается лучшей. Хорошо известна и за рубежом.