Станислав Бычков - Изумрудное оперение Гаруды (Индонезия, записки)

Во время моего пребывания в Индонезии по Яве прокатилась молва о том, что в округе деревни Тровулан можно найти в земле старинный и поэтому наделенный удивительной силой крис. Разумеется, волшебная сталь не давалась в руки людям просто так. Надо было ночь за ночью дежурить, следить за небом и ждать падения звезды. Там, где упала звезда, и следовало искать магический клинок, поскольку туда якобы спустился на землю дух прежнего его владельца. В обмен на некоторую сумму денег он мог уступить свой драгоценный крис.

Желающих обзавестись таким образом надежным гарантом благополучия оказалось довольно много. Поток паломников в Тровулан прекратился только после того, как полиция на месте задержала группу ловких парней с мешком камней, покрытых светящейся в темноте краской и имитировавших «звезды», и связкой ржавых, самых дешевых крисов.

Моложе кукольных представлений зрелища, в которых роль марионеток выполняют люди. Это вайянг топенг — театр масок. Как жанр он пышно расцвел на востоке Явы в XVII — XVIII веках. Представление устраивается чаще всего под открытым небом, но до наступления темноты. Спектакль ведет все тот же самый даланг. Зрители вольны устраиваться, где вздумается. После обязательной увертюры появляются актеры в масках. Под речитатив или пение ведущего они танцем передают содержание яванских мифологических сказаний, индийских эпосов или преданий о похождении принцев Панджи или Дамар Вулана.

По случаю рождения ребенка даланг, как бы предвосхищая счастливую судьбу новорожденного, берет сюжет «Рождение Гатоткачи», для свадьбы у него приготовлены полные своеобразного юмора сцены о любовных похождениях Арджуны, к обряду инициации он запасается повествованием о борьбе наделенного способностями делаться невидимым и воскрешать мертвых Панджи с великаном Клоно. Здесь царит та же атмосфера единения сцены со зрительным залом. Танцующие демоны могут выйти из условного круга и ворваться в ряды сидящей на траве детворы, каждого танцора аудитория хорошо знает как такого же простого человека, как и все присутствующие.

В первоначальный период канонический вайянг топенг включал три танца: танец мудрого правителя, отважного принца и коварного раксасы. Маски тогда изображали только характер. Но по мере обогащения репертуара театра, увеличения числа персонажей, усложнения драматического действа маски совершенствовались, разнообразились. В XVIII столетии в коллекции кратона в Суракарте их было уже около четырехсот.

Актер, исполняющий, скажем, роль отважного воина, теперь по ходу предложенного представления менял свой лик в зависимости от характера действа. Одну маску он надевал, чтобы передать тоску, вызванную разлукой с любимой, другую — чтобы изобразить решительность и отвагу в битве с великаном, третью — чтобы выразить радость по поводу счастливого завершения приключений.

В вайянг топенге даланг, хоть и остается центральной фигурой, уже не играет свойственной ему в кукольном театре доминирующей роли. Здесь он делится славой с танцорами, оживляющими маски. По словам известного индонезийского искусствоведа Сурьябраты, танец-драма — это «не просто танец с маской на лице, а действие, в результате которого актер делает маску живым образом».

Маски танцоры или держат зубами за прикрепленную изнутри петельку, или завязывают, пряча шнурки под прическу. Как и в театре кукол, здесь та же символика. Белое лицо может принадлежать только благородному герою, черное — воину-храбрецу. Зеленый цвет — цвет трусости и зависти, желтый — хвастовства и болтливости, красный — властолюбия, вероломства, жестокости. Плотно сжатые губы, тонкая улыбка свидетельствуют о рассудительности, остром уме, раскрытый в оскале или смехе рот — признак грубости, глупости.

Резчики масок, подобно изготовителям кукол, как правило, остаются анонимными. И все же талант выдающихся мастеров порой ломает эту традицию. В деревне Крантил недалеко от Джокьякарты вот уже более полувека вырезает кукол из кожи и дерева, делает маски Варноваскито. Соседи любовно называют его дядюшка Варно-топенг — уж очень выразительны, красочны и живы выходящие из-под его рук маски.

— Пак,— спрашиваю я его,— говорят, что даже такой знаток и ценитель традиционной культуры, как Шри Султан Хаменгку Бувоно, звал вас экспертом к себе вкратон. Это верно?

— Да, это так. Но я предпочел остаться в деревне простым крестьянином.