Евгений Додолев - Неистовый Лимонов. Большой поход на Кремль

Впрочем, упреки закономерны, мятежного Юлика всегда одолевали многочисленные завистники. Они не могли простить глобального успеха сочинителю, который, в отличие от них, не прогибался под Систему, а сумел ее обхитрить, победить сумел. Ему одному из немногих удалось. Поэтому сейчас, когда Семенов ответить не может, тусклые КГБ-функционеры охотно рассказывают, как они снабжали яркого писателя материалами, и в этих рассказах зашифровано очевидное послание: «он был с нами, он был наш, мы были вместе, общее дело делали». Так лубянским хочется прислониться, рядом помаячить. Однако, как справедливо заметил Александр Борисыч Градский, «сколь ни рисуй себя с великими — не станешь лучше рисовать». Один из коллег, стоявших рядом с гробом Семенова, сейчас, снисходительно улыбаясь, объясняет телевизионщикам, что Юлиан, мол, не столько искал «Янтарную комнату», сколько использовал эти поиски как предлог для своих частых загранкомандировок. Но не объясняет при этом, почему погибли несколько партнеров по этому журналистскому расследованию: первый заместитель начальника ГРУ генерал-полковник Юрий Гусев, исследователь Пауль Энке и бывший эсэсовец Георг Штайн (последний по версии следствия «сделал себе харакири» после пыток). А еще писателя Семенова подозревали в использовании «литературных негров»: ведь всякий судит по себе, и немногие ведь способны «выдавать на-гора» по несколько страниц в день (Юлиан Семенович мог за пару недель сочинить роман, он писал быстрее, чем иные читали).

В документальном фильме Алевтины Толкуновой «Рассказы об отце. Юлиан Семенов глазами дочери» (канал «Россия 24», октябрь 2011 года) Ольга Семенова впервые сказала публично: ее отца фактически устранили. С Юликом случился инсульт за час до очень важной встречи (об этом ниже). Забавно, что Семенов не проявил в свое время энтузиазма по поводу публикации в «Совсеке» интервью с генералом КГБ Олегом Калугиным, в котором опальный чекист рассказывал о спецлаборатории, где разрабатывались технологии моментального провоцирования инсультов, инфарктов, кожных нарывов и прочих прелестей (про плутоний тогда речи не было).

Я настаивать не стал и опубликовал ту беседу в «Неделе». Отчасти и потому, что Семенов тогда был не в восторге от только что напечатанного в его газете «антиармейского материала», сочиненного мной в соавторстве с Денисом Гореловым. Он говорил, что критиковать спецслужбы и армию — это значит «мешать Горбачеву», и был, как я сейчас понимаю, абсолютно прав, хотя в тот момент мне и казалось, что Юлиан Семенович просто не хочет осложнять свою (распиаренную им же самим) «дружбу с Лубянкой», которую использовал и для писательской своей работы, и для грамотного манипулирования административно-командной системой, которую ненавидел люто.

На самом деле он сделал больше, чем написал. Ну например, в контексте данного повествования — вернул в СССР писателя Эдуарда Лимонова. Потратив собственные $$$ и нервы. В нем был силен дух фронды, хотя многие пытаются ныне рисовать его певцом и партнером Лубянки на основании того, что он был допущен к архивам КГБ лично шефом тайной полиции Андроповым. В начале 1989 года Юлиан на свой страх и риск опубликовал в проекте «Детектив и политика» два лимоновских рассказа: «Коньяк Наполеон» и «Дети коменданта» — и лично вручил автору-эмигранту экземпляр во время очередного визита в город Парижск, где живет со своим французским супругом его дочь Ольга. Правда, вместо благодарности мы получили истерику и наезд: Лимонов устроил разборки на предмет редактуры. Не цензуры, а именно пресловутой «работы с текстом».

Mea culpa и только моя. Дело в том, что первый заместитель главреда «Совсека» Саша Плешков занимался серьезными делами, включая все финансово-хозяйственные разборки, а мне поручено было заниматься кастингом. И я собирал штат нашей первой частной советской редакции как мог. Из своей репортерской альма-матер «МК» пригласил Пастернака (однофамилец) и Светлову (то же самое), а из журнала «Смена», где трудился до основания «Совершенно секретно», позвал ответсека Борю (Бобика) Данюшевского. Борис был грамотным портфелесоставителем, но… Помню «сменовский» эпизод. Захожу с заметкой про бит-квартет «Секрет» в кабинет ответсека и вижу взмыленного Данюшевского. Интересуюсь — в чем дело? Да вот, раздраженно отвечает, по разнарядке из ЦК ВЛКСМ надо срочно в номер рассказ поставить, а там редактуры невпроворот. Показывает мне рукопись. Живого места нет, массивные правки в каждом абзаце. Напомню, компов не было, правили ручкой и отдавали в машбюро для повторного набора. После корректуры — то же самое. Ну да ладно. Беру титульный лист, чтобы понять, что за автора слили нам комсаки (по-моему, курировал печатные СМИ тов. Орджоникидзе). Вижу: Фазиль Искандер. Давясь от смеха, иду к Мише Кизилову. Главный редактор «Смены» спас творение абхазского классика от редактуры Бобика, а вот Лимонову, увы, не повезло.