Евгений Додолев - Неистовый Лимонов. Большой поход на Кремль

Хотя могла таким образом отомстить и за прошлое. В ее первый визит на родину она доверительно разговорилась с шофером такси — армянином. Рассказывала еще ему о своих друзьях армянских, музыкантах из Лос-Анджелеса, о том, как она пела их народные «Царикне» и «Кхарц». Так тот шофер тоже ей никаких поблажек! А наоборот — подставил ее! То есть дал наколку каким-то своим друзьям-жуликам, и у нее все франки и даже рубли из сумочки в ресторане свистнули. О каком братстве можно после этого говорить?! Вы им их национальные песни, а они вас подставляют! Вы им, можно сказать, нравитесь, а они вместо скидки на букет — полторы тысячи заплатила! — в щеку чмокают. А вдруг откроют, что СПИД таки передается через поцелуй? Вы приезжаете хоть и на бывшую, но родину — пусть вам и дали французское гражданство, — вы от этого французом не станете, и вот вы, казалось бы, «у себя дома», а? Цены устанавливают и контролируют иностранцы! Потому что они ведь сами захотели быть иностранцами, чего уж там! И не пущают тех, кто с ценами ниже, чем у них.

«Вот он, суровый закон свободного рынка. Теперь его поистине можно называть черным!» — такие не братские мысли, не гуманные и не соответствующие кодексу прав человека промелькнули у «женщины» на Блошином рынке. Она, правда, была несколько озадачена отсутствием злости на арабов: «Оттого ли это, что я всего лишь натурализованная француженка, то есть, как и они, иностранка? Или это оттого, что торгуют они поношенным барахлом за мизерные цены, а там продуктом люкс за люкс-цены? И куда смотрит Москва?!» Но Москва смотрит в Люксембург, как рассказывала одна деловая и тоже уже иностранная, потому что из Минска, женщина, делающая деньги в Москве и областных городах: «Конвертирую — ив Люксембург! Конвертирую — ив Люксембург!»

С белыми брючками «женщина» возвращалась домой и уже на лестнице увидела соседского мальчика, колупающего со стены штукатурку. Видимо, он все время это делал, потому что в этом месте на лестнице всегда были ошметки краски. «Какой мерзкий черный мальчик!» — подумала «женщина». Потому что он был темнолиц. Да чего уж там, негр он был! С Гаити. И мама его — гаитянка. «А к белому мальчику, помимо мерзкого, какой бы я эпитет добавила?» — «Женщина» не успела додумать, потому что уже пришла домой и стала показывать мужу белые брюки и рассказывать о своих не братских мыслях. Потом она поставила недавно приобретенную пластинку с песней, текст которой приводится в самом начале. И она стала перечислять: «Мухамед Али не мой герой,

Джэсси Джексон тоже нет, Маджик Джонсон тоже нет, Натали Кол тоже нет, но я не могу отказаться от любви к Джэймсу Брауну. Значит, я все-таки не расист».

Вечером в новостях объявили о начавшемся «эффекте Паскуа». В связи с победой правых на выборах министром внутренних дел Франции был вновь, как и в 86-м году, назначен Шарль Паскуа. Это он как раз ввел в существующие уже 12 видов французской полиции новый, используемый против демонстрантов. Отряды полицейских на мотоциклах с большей эффективностью могли преследовать участников протестов и даже в совсем узеньких улочках, нагоняя их и лупя дубинами. Полицейские, видно, были очень рады возвращению Паскуа и в течение первой же недели правых у власти убили «по ошибке» нескольких арабов. «Женщина» негодовала. Арабы тоже. Тем более в Лос-Анджелесе ждали приговора полицейским в деле (по избиению черного) Родни Кинга, и население потихоньку вооружалось. Очереди в оружейные магазины, показанные в новостях, видимо, накаляли страсти в душах темнолицего населения Парижа. И «женщина», сочувствующая им, заключила, что она не только не расистка, но даже и не ксенофоб.

Она никак не могла уснуть и встала ночью покурить, взяв на кухню первую попавшуюся газету бывшей родины. Это ее муж-писатель все время читал их, накаляя в себе страсти. И она стала искать — как же называется это ее качество? И нашла! Такое слово несимпатичное, придуманное каким-то веником. Совковость! То есть — страсть к справедливости. Да-да, именно этому учили в «совке»! Правда, и в Библии об этом говорится. Но так как XXI век еще не настал, а именно он будет спиритуалистическим, заботящимся о духе, ну и о справедливости, как завещал Андре Мальро, «женщина» была впереди своего времени.

Первое интервью со своим наставником Могутин опубликовал в 1992 году, сам подписался «американский культуролог», а собеседника обозвал «советско-французский национальный герой». Эпиграфом выбрал цитату из героя: «Я явление мощное, и когда мне становится тесно в рамках жанра — я без церемоний перехожу в другой жанр» (Эд. Лимонов). Я отдал под эту беседу полосу первого 8-страничного выпуска «Нового Взгляда», и украшена она было черно-белой фотографией в рост: Лимонов снялся без очков в кителе и шинели, действительно с очень героической миной. Они общались на «Вы». И значительную часть беседы посвятили альянсу Эдуарда с Жириком (© Лимонов).