Екатерина Райкина - Мы с костей сами выбрали себе родителей

"Аркадий Исаакович, вам ,-бы хорошо недельку полежать под капельницей" он категорически отказывался: "У меня сейчас гастроли. Я не могу их отменить люди ждут". Он понимал, что если сляжет, артисты останутся без зарплаты. Только один раз, в день гибели космонавта Комарова, в театре отменили спектакль. Папа вышел на сцену и сказал: "Простите меня, дорогие зрители! Но сегодня в стране такое горе, что я и мои товарищи не можем вас веселить. Вы сохраните билеты, и мы вам сыграем в следующий наш выходной". Люди все поняли, тихо встали и ушли.

Однажды папе стало плохо в день выступления на юбилее Театра Вахтангова. Вызвали "скорую". Райкин выслушал врача, который настоятельно требовал госпитализации, и тихо попросил: "А вы не могли бы поехать по Арбату мимо Театра Вахтангова?" "Почему бы и нет?" - пожал плечами врач реанимационной бригады. У театра Райкин спокойно попросил: "Остановите на минуточку, я тут быстренько выступлю и через полчаса вернусь".

И написал врачу расписку. Машина ждала у служебного входа, пока он выступал.

Его болезнь началась еще в детстве. В 13 лет папа сильно простудился, гнойная ангина дала осложнение на сердце. Он провалялся девять месяцев в постели, в, результате получил на всю жизнь ревмокардит. В 26 лет его привезли в больницу с повторной ревматической атакой. Руководивший клиникой профессор, осмотрев больного, вынес приговор: "Никаких лекарств прописывать не будем. Все равно через неделю хоронить". Папу стал лечить другой профессор и... вылечил! Но перенесенная болезнь давала о себе знать всю жизнь. Если бы Райкин не выбрал себе эту профессию, то прожил бы гораздо дольше. Ведь у него в роду очень сильные корни долгожителей. Дед прожил до 90 лет и умер, танцуя на свадьбе соседа. Отец же, Исаак Давидович, могучий, широкоплечий, легко разбивал грецкие орехи ладонью. Папу угробил этот "легкий" жанр, который оказался очень тяжелым.

Когда он заговаривал о даче, мама была категорически против: "Ты должен отдыхать с врачами!" Рядом с Москвой, в санатории "Переделкино", он жил с удовольствием. Наверное потому, что там дружил со многими писателями: Львом Кассилем, Евгением Шварцем, Робертом Рождественским. Самой экзотической фигурой писательского поселка был Корней Чуковский. Когда его, как и Ахматову, наградили Оксфордской ученой степенью доктора, Корней Иванович щеголял в пурпурной мантии,, как в халате, по всему Переделкину.

Однажды Чуковский незванно явился с тремя дамами в гости к Льву Кассилю. Двум спутницам он вдруг сказал: "Я не знаю, зачем вы со мной пришли. Вам лучше уйти". Те обиделись и ушли. Третьей он разрешил: "Вы иностранка, вам можно остаться". Татьяне Тэсс, сидящей за столом, тут же заметил: "Читал вашу статью в "Известиях". Безобразное чтение". Райкину же, соседу напротив, отвесил "комплимент": "Вы очень нравитесь моей кухарке. Правда, вкус у нее соответствующий". Попрощавшись, со значением отметил: "Я ворвался сюда, как светлый луч в темное царство".

- Театр Райкина много гастролировал за рубежом...

- За границу театр стал выезжать не сразу. Первый раз это случилось в 57-м, когда разрешили гастроли в Польшу. Была долгая бюрократическая волокита: кто поедет, решали в ЦК!

Как-то Райкина пригласили в Англию. Долго шли переговоры с министром культуры Фурцевой. Она упорно торговалась, наконец театр отпустили, да и то благодаря беспрецедентно большой сумме, заломленной министершей. В Лондоне на пресс-конференции Райкину задали вопрос: "Сколько вы получаете в СССР?" Он, чувствуя подвох, осторожно ответил:

"Столько же, сколько здесь". На следующий день все газеты вышли с крупными заголовками на первых страницах: "Самый дорогой артист мира!" Никто на Западе и не подозревал что из гонорара артиста девяносто процентов надо было сдать в посольство и только остальные десять разрешалось потратить. В Лондоне "самого дорогого артиста", естественно, привели в очень дорогой магазин. Надо было что-то купить, а то как-то неудобно. Вот Райкин и приобрел себе каракулевую шапку-пирожок а-ля Хрущев, выложив за нее всю заработанную валюту. А что делать? Престиж! Когда его театр позвали в Лондон в третий раз, Фурцева заявила:

"Хватит. Теперь поедет Зыкина". Приглашающая сторона уплатила огромную неустойку за отмену спектаклей театра Райкина.

Когда в 1987 году наметились гастроли в Америку, врачи предупредили: "Вы не вынесете этой поездки! За 24 дня сыграть десять концертов в семи городах с бесконечными перелетами - это немыслимо!" Мы с Костей решили: "Поедем тоже и будем все это время с отцом". Врачи взяли с нас расписку, что отпускают Райкина под нашу ответственность. Для папы, как оказалось, последняя поездка была счастьем: он так мечтал увидеть эту фантастическую страну и зрителей, не забывающих его! За кулисы ему приносили билеты и афишки, бережно увезенные в Америку. На волне этого энергетического счастья он отыграл в Москве еще 14 спектаклей. Последних. А потом попал в больницу и уже не вышел оттуда.