Отар Кушанашвили - Эпоха и Я. Хроники хулигана

Я никогда не соревновался с женщиной. Я не идиот. Женщины – для другого.

Простите за беспокойство, но у меня нет времени на глупых людей.

Прочитай мою книжку, и никогда никто не назовет тебя недалеким.

Я ушел из корпоративов, когда аудитория не принимала меня говорящим красиво, а настаивала, чтоб даже прощание «До следующих встреч!» я сопровождал словами «Е* вашу мать!»… Но вернулся!!!

Замечали: мое имя очень удобно скандировать: О-ТАР, О-ТАР! А если кто-то где-то сойдет с ума, и на такой манер: О, О-ТАР!

Меня находят весельчаком только люди, которые меня не знают.

У меня невероятно низкие стандарты относительно тех, с кем я общаюсь: все, что угодно, только не равнодушные.

Наши артисты очень хорошие люди, пока ты не начинаешь с ними контактировать.

То, от чего я хочу избавиться, – это безотчетное (?) злобы. Редко, но бывает.

Я всегда готов к Тому самому Звонку.

Меня все труднее удивить.

Миллион долларов – и я никого никогда не потревожу.

Бегите от людей, осеняющих себя крестом по шестьдесят раз на дню.

Даже Пабло Эскобар был для кого-то Святым.

Я люблю фильмы, в которых играют обаятельные дебилы. За это я люблю сериал «Антураж».

Я тот самый смешной парень с планом на жизнь. План простой: добиться, чтобы все отъ*бались.

С человеком точно должно быть что-то не так, если он любит читать Минаева и Бегбедера.

В любую секунду может появиться мудак и все испортить. Но ведь этим мудаком можешь быть и ты.

Я не склонен особо много болтать о том, что я делаю. Я склонен очень много думать о том, что я делаю.

Я люблю, очень люблю красивую одежду, но если ее нет, а не было ее очень долго, я могу обходиться без. Правда, чувствовал я себя без – дерьмово.

Строго говоря, все, что пытаюсь делать я, – это попытка выжить.

Отсутствие денег – еще не самое плохое. Самое ужасное – отсутствие уверенности, что это отсутствие денег временное.

Никогда не употребляйте в присутствии эстрадных квазизвезд слово «метафизический».

Я не нуждаюсь в чьей-то помощи, я кутаисец. Если хотите мне помочь, помогите деньгами.

Не знаю, не знаю, у меня никогда не было проблем с гормональным драйвом.

Что делает меня счастливым? Мир дома, хорошая книжка, неговенное кино и драчливые кошки.

Ах да, и сигара!

Я всегда хотел немного внимания, но я точно никогда не хотел быть поп-звездой.

Если случается хорошая книга (хоть одна строчка!) и хорошее кино (хоть один эпизод!), я перескакиваю через точку своего засыпания и стартует бессонница, к которой у меня нет претензий.

Если случается какая-то проблема, мне надо остаться с ней наедине. Я не из обсуждающих.

Уж не знаю, дар это или нет, но когда мне надо, меня не узнают даже близкие.

Я не то чтобы очень хочу, чтобы дома меня хвалили. Но иногда комплименты (рабочего толка) я слышать хочу. Очень.

Мы все паникуем, и я не меньше, по поводу возраста. Только я не по поводу количества морщин. Ослабеть умом боюсь.

Тбилиси теперь символизирует дорогостоящее растение. Но факт растения искусно гасится и монтажными склейками – застольями.

Стратегия у меня есть. Она очень сложная: вставай утром, в 5, и работай, мать твою.

В идеальном мире, а я по утрам умею строить такой, ты и читатель – это одно целое. Актер Бен Кингсли по этому поводу сказанул: «В идеальном мире на линии горизонта и небо неотделимо от океана». Или это я сказал, а старик спер?

Мне интересен каждый человек, каждая история. Каждый человек обязансчитать свою историю особенной. Слышите, каждый! Слышите, обязан.

Моя ирония – это не просто форма защиты. Я с кем угодно конвенцию заключу. Ирония – это свойство ума. Оглянитесь, идиоты лишены иронии. Да включите телевизор – все поймете.

Мне на полном серьезе в 93-м в Останкино рекомендовали сменить фамилию. «Длинная», «некрасивая», «не запомнят», «не видать успеха». Я даже плакал. Это лучшая фамилия на Земле.

У меня нет такой памяти, как у Леонида Парфенова. Зато у меня есть способность восхищаться Парфеновым и желание равняться на Парфенова.

Читать дальше