Разговор с фининспектором / Политика и экономика / Спецпроект
Разговор с фининспектором
/ Политика и экономика / Спецпроект
Александр Починок — о лифтерах и лифтах, про Гайдара и его команду, о роли прослушки в карьере Ельцина, о штурме Белого дома с точки зрения Минфина, об инкрустированных ружьях и депутатских носках, а также о том, как шестая часть суши лишилась «второй валюты»
Офис с иголочки на Цветном, на одной из табличек жизнеутверждающая надпись: «Мир без нацизма». Для несведущих: это международный правозащитный фонд. В кабинете начальника — первого вице-президента — Александр Починок,неоднократно бывший министром и дважды — сенатором. В общем, разговор вышел не короткий…
— Александр Петрович, королевство не маловато?
— Маловато. Но еще я преподаю в Высшей школе экономики и почти год веду любимую передачу «Фискал» на «Эхе Москвы». Видимо, придется книжку на эту тему писать — слушатели требуют.
— Продолжаете дружить с Михаилом Прохоровым?
— У меня с ним хорошие отношения. Я работаю в партии «Гражданская платформа» — в политическом комитете и в федеральном гражданском комитете. Как раз недавно досчитывал передвижение расходов бюджета при условии, если мы больше средств оставим городам, — хороший результат получается. Мы готовим довольно серьезные преобразования в трудовой и жилищной сферах, в медицине, культуре. Думаю, их можно будет использовать там, где наши люди будут приходить на посты губернаторов и мэров, а также тогда, когда мы придем в Думу.
— Никогда самому не хотелось стать олигархом? О чем, скажем, мечталось в детстве круглому отличнику Саше Починку?
— Олигархом? Да нет. А отличнику Саше Починку в детстве мечталось стать физиком. Был хороший преподаватель, я решал задачки в журнале «Квант», учился в его заочной школе, участвовал в олимпиадах. Но потом как-то наткнулся на папины блокнотики с цифрами. Папа по специальности инженер, участвовал в строительстве до полутора тысяч объектов и все время просил плановый отдел выписывать ему цифирьки: все денежки — приход, расход, выработка, производительность труда. Он любил все анализировать. Я понял, что это интересно, и решил поступать в Челябинский политехнический институт на специальность «экономика строительства». Мне хотелось совместить то, что делали мама и папа. Мама у меня была экономистом, кандидатом коммерческих наук.
— Коммерческих? Это в советские-то годы?
— Мои родители очень долго жили в Китае и образование получили там.
— Как они оказались в Поднебесной?
— Предки по отцу приехали с Украины осваивать Приморье — спасибо Столыпину за соответствующие программы. Дедушка с семьей прибыл в район нынешнего Дальнереченска. Тогда города не было — были тайга и река Иман, впадающая в Уссури. Потом дед пошел в армию — служил в артиллерии во Владивостоке, воевал в партизанском отряде Лазо. Вернулся домой, построил кожевенный заводик. Во времена нэпа поднялся — раскулачили. У семьи был большой дом, и тогдашний комитет большевистской партии арендовал там один этаж. Вскоре ему говорят: «Партийным органам нельзя находиться в доме у кулаков, так что, наверное, мы расстанемся». Дедушка спрашивает: «Что, уезжаете?» Они ему: «Нет, это ты уезжаешь». Он понял, что его окончательно «докулачат», сел на лодку с женой и детьми и переправился в Маньчжурию. Пришли в Харбин — жить негде. Бабушка в лотерею выиграла участок земли, дед пошел заготавливать лес — зимой, при сумасшедших морозах, когда волосы примерзали к деревьям, пока спал. Набрал каких-то денег, построил домик. Опять занялся кожевенным производством, еще и поставлял в самый большой ресторан Харбина молоко и сливки. Семья поднялась на ноги. Когда наша армия пришла в Харбин, дедушка организовывал для наших солдат поставки масла. Но самой главной своей задачей он считал дать детям высшее образование, и ему это удалось.
Образование же в Северо-Маньчжурском университете давали блестящее. У меня сохранились копии дипломного проекта отца — это 300 страниц на машинке и 24 листа учетверенного формата в цветной туши. Полный проект тепловой электростанции! Когда отец находился в лагере, у него было немного свободного времени, и он даже предложил Китайской академии наук изменить китайскую письменность — провести реформу по образцу японской: выделить иероглифические ядра и добавить азбуку. Ведь у китайцев язык в разных регионах разный, и они плохо понимают друг друга, плюс очень много иероглифов. Но академия на это не пошла.
Читать дальше
