Йоханан Петровский-Штерн - Еврейский вопрос Ленину

Позволю себе здесь кое-что прояснить. Прадед Ленина с материнской стороны Мошко был евреем, в старости крестился. Александр, дед Ленина с материнской стороны, родился евреем, но обратился в православие, еще до обращения своего отца. Александр принял православие подростком, позднее женился на христианке шведско-немецких кровей. Так что в строгих терминах иудейской традиции мать Ленина Мария Бланк, родившаяся в семье выкреста и вышедшая замуж за русского православного, не была еврейкой ни с какой стороны. Не была она еврейкой — что очень важно — и с сугубо православной точки зреня, как христианка, родившаяся в христианской семье. И Ленин не был евреем. Если бы его мать представила в Сохнут или израильское посольство свидетельство о рождении своей бабушки, как это сегодня делают многие ассимилированные русские евреи, она бы не смогла репатриироваться по Закону о возвращении. Иными словами, у Марии Бланк не было бы права на алию в Эрец-Исраэль. Ленину тем более отказали бы, при самом либеральном толковании закона о репатриации. Как бы громогласно ни заявляли российские сторонники расовой теории об их «еврейском Ленине», в реальной действительности в Ленине не было ничего еврейского. В этом смысле «еврейский Ленин» — чистый вымысел, он никогда не был персонажем ни русской, ни еврейской истории.

Однако в силу некоторых причин, о которых ниже, в середине 1920-х Ленин неожиданно попал вместе со своей далекой еврейской родней в контекст еврейского вопроса, чем весьма озадачил тогдашнюю большевистская власть. Тогда власти попытались решительно отделить Ленина от его еврейских родственничков и, весьма в этом мероприятии преуспев, продолжали в том же духе в течение последующих 70 лет. И чем больше они старались засекретить любую информацию о мешающих им еврейских корнях Ленина, тем более мощными историческими смыслами обрастала эта страшная большевистская тайна. Ленинская родня из Староконстантинова и Житомира не имела ничего общего с коммунистами. Но попытками удалить их из регистрационных документов Ленина в 1924, 1932, 1938, 1965 и 1986 гг. компартия этих родственников успешно засекретила и удивительным образом превратила их в жизненно важный элемент самоидентификации.

И тут на меня снизошло откровение. Дело не в генеалогии Ленина, а в отношении к ней, в рассуждениях на социокультурные темы, которые она порождает, особенно если включить ее в широкий контекст еврейского вопроса в России. Вопрос, был ли Ленин евреем или не был, совсем не так важен, как вопрос, что для него значило принадлежать к русскому или европейскому еврейству. Я немедленно написал Джонатану Бренту, вкратце изложив свои мысли и предложив рассмотреть данную тему не в ключе истории некоей объективной реальности, а в ключе истории ее восприятия. Но поскольку я как бы уже отказался писать книгу, я и предложил, чтобы тот, кто станет писать о еврейских корнях Ленина, обратил внимание на пять аспектов.

Во-первых, необходимо реконструировать социокультурный контекст местечка Староконстантинов, где Мошко Бланк, прадед Ленина с материнской стороны, скандалил и ругался с местной еврейской общиной. Во-вторых, следует рассказать о Мошко Бланке, чье имя часто всплывает в связи с Лениным: кто он такой? что связывает его, со всеми конфликтующего еврея, выкреста, с вождем революции Лениным? В-третьих, нужно осмыслить, как Ленин относился к евреям: был ли факт наличия у Ленина еврейских корней (теперь неоспоримый) сколько-нибудь значимым для его отношения к социалистам-евреям и к еврейскому вопросу в Российской империи? Было ли ему вообще дело до евреев? В-четвертых, не мешало бы задаться вопросом об отношении советского руководства к еврейской родне Ленина, Бланкам: почему применялись столь суровые меры, чтобы заставить замолчать всякого, кто осмеливался упомянуть о еврейских родственниках Ленина, и почему сведения о Бланках хранили как строжайшую государственную тайну? В-пятых, следовало бы рассказать, как воспринимали еврейство Ленина и других революционеров ультраправые в России, чьи идеи вроде бы замалчивались при советском режиме, но приобрели неслыханную популярность после падения коммунизма. Кто-нибудь должен, в конце концов, разрешить загадку: каким образом ультраправым удается совмещать проклятия по адресу русской революции, которая для них — еврейская, с их истерической осанной советскому государству, построенному и управлявшемуся, с их же точки зрения, «евреями-коммунистами»?