Говорят, что в сорок лет походку не меняют. Однако Охранная бабья грамота меняет и в мужчине так много, что он вдруг порой неожиданно и круто меняет свой маршрут, когда по лесной или городской тропке очень его тянет уже — домой, а не в… пустоту.
И мужчине порой объясняет, что совсем неплохо это, когда тропинка по жизни — одна на двоих, а не в разные неизвестные направления.
ПОСЕЛИ В СВОИ РАССКАЗЫ ЖЕНЩИНУ
Ах, автор, о какой ерунде ты пишешь? Почему — лишь об артели, производстве домашних тапочек, о цветастых платках? Лучше посели в свои рассказы женщину, которая приехала в чужой город и долгое время чувствовала себя тут марсианкой. Огни в домах загорались не для нее, праздники и застолья гремели без нее. Даже телефон, который иногда звонил в ее номере, звонил случайно. К нему не стоило протягивать рук, там ведь спросят иное имя.
Но однажды Елене навсегда захотелось остаться в этом городе. Распушившиеся комочки ольхи, цветущие на его окраинах, напоминали ей веснушки человека, которой как-то зашел в комнату. А светлые речные протоки за городским музеем казались глазами, бесконечно косившими в ее сторону.
— Я, кажется, тебя люблю, — сказал мужчина в то утро, однако Елена не поверила. Когда за окнами… едва нарождающаяся синь и еще не прояснилась реальность, чего бы и не помечтать о неведомом? Едва ли можно верить в эти распахнувшиеся нежданно просторы… Боязно как-то…
— Пройдет день или два, и ты очнешься, — вроде просто так, чтобы остудить хотя бы себя, ответила она и добавила: — Конечно, лучшие слова люди говорят друг другу на рассвете… Всегда ли они верные?
Елена однажды слышала подобное. Она и тогда была ласковой, нежной, а тот, кого она встречала с таким смущением и теплом, спустя некоторое время уехал далеко-далеко, женился и сказал другу, что она была ошибкой в его жизни.
Теперь Елена боялась всего: неба, которое сыпало звездами, но ни к одной из Галактик не желало унести и ее… Снегов… На них — лишь одна цепочка следов. И окон, которые прежде разглядывали двоих. Теперь она мимо таких же спешит одна.
Какая, однако, неудобная эта штука — память!
Тогда Елена уехала в город, в котором огни в домах загорались не для нее и застольные беседы велись без нее, зато ни в одной клетке мироздания — никакой памяти о былом. Бежишь на работу, и только. Плохо ли? Нет звезд в душе, однако… нет и крутой метели.
Но это забвенье яви длилось лишь до тех пор, пока в ее комнату не вошел человек, веснушки которого напоминали лесную ольху у дороги, а лицо его светлело от волнения как миткаль.
Елене вновь хотелось бежать к реке, собирать в лесу ландыши, долго стоять в раздумье около юной ветлы.
Друзья сказывали, что Игорь тоже преобразился: не жаловался теперь на скуку жизни и все удивлялся, как много и у него нынче везения в жизни.
Глядя, как он птицей в беге взметывался к реке, ей было не совсем понятно, как его, ловкого и созданного лишь для полета, до сих пор миновали лучшие встречи, пролетало мимо него лучшее нежное слово?
— Прошло много дней, а я все еще не очнулся, — сказал однажды Игорь. Они оба в окне разглядывали калужские дали, мерцающую дорожку реки, будто древние терема вдали — ели.
Как же теперь из деревни хотелось спешить к нему! Вот уже на высоком зеленом холме — город, с древними колокольнями, с многочисленными роями домов, с зелеными лесками вдоль улиц. Вот и Дом печати неподалеку, стоит лишь проскочить поле и речную пойму.
Навстречу машине уже торопливо несутся придорожные саженцы, голубые ленты васильков едва удерживают тяжелые космы ржи.
Стоп! А цветы? В его кабинете же нет цветов. На столе лишь авторучка, стопка бумаги, перекидной календарь — 16 июля, самый разгар лета! И в кабинете не слышны трели птиц, не влетают в форточку потоки лугового воздуха. Разве он видит, каково нынче за городом — цветут ромашки, колокольчики крупные и мелкие, медоносная белянка? Ох, и пахучая же она.
— Нет, в это пору нельзя из деревни возвращаться без цветов.
Шофер, везший из города клубнику, озабоченно глянул на часы, потом улыбнулся и сказал:
— Что ж, пользуйтесь, пока я добрый!
Елена выскочила из машины. Ноги ее тут же охватил чертополох, но как могли эти уколы отворотить от задуманного?
Травы расступились, обнажили гнездо жаворонка с двумя птенцами. Тень человека, вероятно, показалась им облаком над лугом, вот и крепко, нервно прижались один к другому. Но лето тут же кинулось на защиту своих творений, огородило гнездо жгучей крапивой, мгновенно указав иную тропинку.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу