Игорь Шумейко - Апокалипсис в мировой истории. Календарь майя и судьба России

Наши атеистические брошюрки были, в общем-то, правы, злорадно отмечая, что римская античная религия по поводу загробной жизни, загробного воздаяния просто несет чушь и сумбур. Действительно, при таких четко проработанных иерархии богов, сфер их ответственности, космогонии, богослужебных ритуалах, при таких грандиозных памятниках и храмах, древнеримские «рай» и «ад» не очень отличались от зулусских, готтентотских. А когда Вергилиев Эней, попав на «тот свет», видит ряды фигур римских героев и полководцев, это, мое впечатление: ну чисто музей мадам Тюссо.

Читавшие те атеистические брошюрки (и даже тома), наверняка вспомнят и тот удивительный тон, прямо-таки сладострастного злорадства, с каким сообщалось: «древнеримская религия выродилась в сухой, обезличенный культ государства и личности императора»… Словно этот древнеримский провал как-то оправдывал не только нашу «пятилетку безбожия», разрушенные храмы, но даже и, допустим, глупость генсека, коллективный маразм Политбюро, дефицит колбасы…

По-моему, тут был и какой-то подтекст, посыл в сторону духовно фрондирующей интеллигенции, дескать: для движения мировой религиозной мысли — что ваш Цезарь с Августом, что Хрущев с Брежневым…

Об именах. Гай Цезарь Октавиан Август. По римским правилам первое имя — личное, второе — родовое (по нашему — фамилия). «Цезаря» он получил по завещанию усыновившего его Гая Юлия Цезаря. Третье имя (и все последующие) можно уподобить нашим кличкам, почетным эпитетам. Октавиан = «бывший Октавий», т. е. усыновленный, взятый из рода Октавиев.

Ради отца его, Гая Юлия Цезаря, впервые в Риме было придумано обращение на «Вы» , был увековечен сам способ появления на свет (кесарево сечение). Его имя стало титулом: кесарь, кайзер, царь. Но сын его, Октавиан, словно чувствовал, что его ждут еще более славное поприще и титул.

Четвертое имя ему предлагали взять «Ромул» — в честь основателя Рима, но как-то сошлось, что «Август» — будет оригинальнее и возвышенно-многозначительнее.

Augusta— обрядовые места, августейшие, освященные авгурами, высшими жрецами, от которых «инаугурация» и проч.

Augere(глагол) — увеличивать, или быть возвеличенным богами.

А происхождение самого Augusta— спорно. Или auctusувеличение (благ). Или: avium gestus gustusve— полет, кормление птиц, по которым гадали эти жрецы.

Может, историки осудят меня за упрощение и схематизацию, но кажется, что судьба Августа (принцепса), это: три развилки, три точки жизни, когда ему пришлось мучительно гадать, выбирать.

Первое гадание. Смерть Цезаря. Убийц его Рим носит на руках. Денежную часть наследства Цезаря прибрал Марк Антоний. Усыновленный восемнадцатилетний юноша решает биться за наследство, и, получается шире — за наследие. И он идет наперекор только что восстановленной республике.

Второе гадание. Три войны позади. Он — член Второго Триумвирата, вступает с Лепидом и Антонием в Рим. Он дольше всех противился проскрипциям (массовым казням), но когда дело решилось, повел их беспощаднее всех, так что идущие на казнь приветствовали Антония, но проклинали Августа.

Тут думаю, со Сталиным аналогия. Зиновьев с Троцким начали террор раньше Сталина, но проводили его как бы артистически, кривляясь на митингах, то расстреливая заложников тысячами, то милуя. Короче, самовыражались. В то время Сталин, «кремлевский клерк», просто присматривался к стране, к людям, общественным слоям. Прикидывал нужность/ вредность их в будущей империи. Далее известно…

Третье гадание. Антоний с Клеопатрой мертвы. Столетняя гражданская война окончена. Восстанавливать республику? А ничего другого в Риме пока и не было. Цезарь, как и Сулла — «работал по временной схеме». Или попытаться создать что-то новое ? Этот диспут с участием Мецената и упоминавшегося Агриппы историки воспроизводят как эпохальный спор, вкладывая в уста оппонентов все мыслимые доводы pro et contra республики. Тогда и был сделан выбор. С этого года, 31-го до христианской эры, римляне считают период империи, (сначала называвшейся Принципатом).

Его месяцем хотели сделать сентябрь, месяц его рождения, но вышло все опять глубже и многозначительней. «Августом», следующим за июлем — месяцем отца, стал месяц его первого консульства, и, оказалось — месяц его смерти.

О происхождении его имени здесь и говорилось, чтоб обратить внимание к следующему. Август гадал свою судьбу, боролся за нее, но получается, и сама история как бы гадала по Августу, как авгуры по поведению птиц.