журнал Русская жизнь - Эмиграция (июль 2007)

В советской историографии Миклухо-Маклая принято было рисовать добрым миссионером, отдавшим все силы, а затем и жизнь ради бедных папуасов. Добрым он по меркам XIX века и белого колонизатора действительно был, но что двигало его чувствами?

Начать с того, что Миклухо-Маклай был начисто лишен патриотизма - сказывалось воспитание матери-польки. С раннего детства естествоиспытатель мучительно искал себе новую родину (Россию до самой смерти он презрительно называл трущобой). В 16 лет наилучшим местом для проживания ему казалась Италия, в 22 года - Франция. В 18 лет Маклай покинул Россию и после этого более 8 месяцев подряд в ней не бывал. Поездив по Европе, он отмел эти варианты и разочаровался в европейской цивилизации вообще. Одной из причин был половой вопрос: только в Папуа он смог наконец-то удовлетворить свои желания, заведя несколько 9-10-летних «служанок» (по достижении 13-14 лет он отправлял их обратно в джунгли к родителям). Увлечение нимфетками не смогла остановить даже женитьба на дочери губернатора австралийского штата Новый Южный Уэльс.

И Папуа он рассматривал как свое личное владение, объявив себя Тамо-боро-боро - «божественным начальником» и, главное, получив подтверждение этому от туземцев. Блестящий авантюрист, он удачно водил за нос несколько мировых держав, умело играя на их противоречиях и обещая каждой из них вот-вот отдать территорию в качестве колонии. Россию, кстати, в этом перечне он рассматривал в последнюю очередь. Маклай с юности был фанатом Чернышевского. И в Папуа он хотел построить государство по заветам Рахметова. Фактически Город Солнца. Не беда, что человеческий материал подобрался не под стать народовольцам - в этом-то и видел свою цивилизаторскую миссию Маклай: довести папуасов до уровня сверхлюдей.

Сгубили его политические игры. Лавируя между Англией, Голландией, Францией и Россией, Маклай упустил из вида Германию. После того как в 1885 году на берегу залива Астролябии немецкий чиновник установил свой флаг, последователь Чернышевского признал свое поражение. Правда, он еще успел отправить гневную телеграмму Бисмарку и уведомил об этом императора Александра III.

«Мельбурн 9 янв. 1885.

Ваше императорское величество! Принужденный несправедливым захватом Германиею берега Маклая в Новой Гвинее, я послал сегодня утром телеграмму князю Бисмарку в Берлин, заявляющую, что туземцы отвергают германскую аннексию. Осмеливаюсь надеяться, что Ваше императорское величество одобрит этот шаг, и всепокорнейше прошу о даровании туземцам Берега Маклая российского покровительства, признав его независимым под моим началом».

Александр III ничего не ответил Маклаю. Умирать утопист приехал в Санкт-Петербург.

На протяжении 200 последних лет Россия добровольно отказывалась и от европейских и африканских владений. Мотивы были самые разные. В случае с Эфиопией в конце XIX века - чтобы не раздражать итальянцев и англичан. Мыс Ханко был подарен Сталиным Финляндии «по дружбе». Мальта и Ионические острова при Александре I- чтобы не возбуждать вольнодумство среди подданных.

Причем Ионические острова входили в состав государства в течение 8 лет. Они отошли к России в 1799 году, после победы над Турцией. Адмирал Ушаков сначала хотел использовать эти семь греческих островов просто как российскую военную базу в Средиземном море. Однако местные жители захотели большего - свобод. Сначала они потребовали выборности судей. Затем - сената. После - всеобщей амнистии. Закончилось все требованием предоставления конституции.

«Как видно, дойдут до всякого бешенства», - с негодованием писал Ушаков в депеше Павлу I. Более того, греческие свободолюбцы начали приезжать в Россию и будоражить местное население. Особенно отличился грек Каподистрия, будущий предводитель освободительной революции в Греции, друг Пушкина и декабристов. В 1806 году он в запальчивости предложил свои услуги по написанию конституции для России. Через год Александр I подарил Ионические острова Франции.

Российское государство, как мы видим, ВСЕГДА отказывалось от территорий, отделенных от метрополии морем и тем более океаном. Водные пространства были тем ограничителем, через который власть не могла надлежащим образом контролировать население. В итоге выгоды от «недопущения возможной крамолы» всегда перешивали другие плюсы - экономические, политические, стратегические. Еще в 1909 году английский историк Скрин писал: «Колонизация России имела характер бегства от государства. Но вслед за народом шла государственная власть, укрепляя за собой вновь заселенные области и обращая беглых в свое владычество. До конца 1890-х ходоки и организаторы мелких переселенческих партий приравнивались к политическим агитаторам и выдворялись на родину по этапу».