журнал Русская жизнь: Эмиграция (июль 2007)

Начался пятый срок Юрия Лужкова

6 июля официально начался очередной, пятый срок пребывания Юрия Лужкова в должности мэра Москвы. 27 июня Мосгордума 32 голосами из 35 продлила срок полномочий Лужкова еще на четыре года.

Вопрос о доверии Юрий Лужков поставил перед президентом за полгода до официального истечения своих полномочий. Досрочность - самая интересная деталь этого переназначения. Самого переназначения (по крайней мере, теоретически) могло и не быть, но назначать нового (или старого) мэра в положенный срок никто бы не решился ни в коем случае. Официально полномочия Лужкова истекали в декабре - через несколько дней после выборов в Госдуму. Представить себе думскую кампанию в условиях, когда глава ключевого с выборной (и не только выборной - сколько в Москве потенциальных майданов?) точки зрения региона не знает, что с ним будет завтра, решительно невозможно. Смог бы Лужков в положении «хромой утки» обеспечить в Москве необходимый «Единой России» процент на парламентских выборах? Это как в остросюжетном кино: два героя сверлят друг друга взглядом, и кто выстрелит первым - может зависеть от чего угодно, хоть от некстати пролетевшей мухи. А российская политика не кино, в ней титрами все не закончится, стоит ли рисковать? Разумеется, не стоит. Досрочное голосование по кандидатуре мэра Москвы - может быть, самое логичное политическое событие 2007 года. Если, конечно, не касаться персоналий.

А если касаться, все гораздо сложнее. Занимающий уже сейчас четвертое место по продолжительности пребывания в должности среди всех - и советских, и дореволюционных - градоначальников Москвы и вполне способный претендовать на абсолютный рекорд, Лужков, бесспорно, засиделся в кресле мэра и наверняка сам понимает это даже лучше, чем остальные. К тому же выстроенная им система власти в Москве радикальным образом отличается от той модели, к которой все восемь путинских лет стремился Кремль, и рано или поздно противоречие между этими моделями обязательно станет критическим. И тут уже выбирать не придется: и сама лужковская система, и ее демонтаж одинаково катастрофичны для Москвы, а может быть, и для всей страны.

В этой ситуации, какую бы кандидатуру Путин ни внес в Мосгордуму - Лужкова ли, варяга ли, - решение вряд ли было бы удачным. Но Путин предпочел Лужкова. И это решение, очевидно, стоит отнести к самым серьезным поражениям Кремля за последние восемь лет.

История нынешнего Кремля начиналась осенью 1999 года не только с «мочить в сортире» и второй чеченской, но и с ожесточеннейшего противостояния с Лужковым и группировавшимися вокруг него силами. Не нужно быть кремлевским диггером, чтобы утверждать: в планы Путина и тех, кто был с ним тогда, никак не входил ни пятый, ни даже четвертый срок для Лужкова. Реальность, однако, имеет привычку корректировать планы игроков - даже таких, как Путин. У побед есть свойство оборачиваться поражениями. Лужкова переназначили по той же причине, по которой полутора веками ранее не был казнен плененный Шамиль. Искусство возможного ужасно неудобная вещь.

Переназначенный мэр инспектирует новые станции метро и пешеходные мосты, обещает удвоить среднюю зарплату и решить проблему пробок с помощью новых тоннельных сооружений, ввести мораторий на точечную застройку и так далее. Советская традиция квазипредвыборных кампаний - когда вначале где-то под ковром происходит назначение, а потом назначенец встречается с трудящимися, рассказывает им о своих планах и берет социалистические обязательства, - эта традиция вернулась в Москву. Виктор Гришин хотел превратить столицу в образцовый социалистический город. Юрию Лужкову это удалось - во всех смыслах.

О. К.

Памяти отца Георгия Чистякова

В храме Космы и Дамиана в Шубине служил священник Георгий Чистяков. Исповедовал, крестил, готовил к крещению, отпевал и соборовал - все как положено. Набирал из прихожан волонтеров для работы по выходным в Республиканской детской больнице, а позже основал там храм Покрова Богородицы и стал его настоятелем. Давал свет и утешение больным детям и их родителям, учил их молитве и стойкости, успокаивал и воодушевлял безнадежных перед уходом. А 22 июня ушел сам - тихо, как будто его и не было.