журнал Русская жизнь - Земля (сентябрь 2007)

И.П.Договорились, больше не обсуждаем Мацуева. Мы обсуждаем знак, некую приплывшую к нам бутылку, в которой содержится важное сообщение. Мацуев, сам того не сознавая, говорит нам о конце двухсотлетней тирании музыки, когда людей запирали в залах, не давали им дышать, есть, заставляли напряженно пялиться на музыкантов, даже если они исполняют дивертисмент (то есть винтажный лаунж, сочиненный буквально для сиятельной е*ли-гребли). Мне кажется странным, может быть, даже нескромным то положение, которое занимал музыкант последние двести лет. Этого нельзя было избежать, потому что такова была музыка, которая стремилась быть громче разрыва бомбы и болезненнее разрыва аорты. Не думаю, что в XVIII веке виолончелист под эгидой, так сказать, своего инструмента мог возглавить фрондерское движение. Простой парень, баловень буржуазии Денис Мацуев доложил нам, что и в ХХI веке такое вряд ли случится. Старая музыка - развлекательная, плоская (или, наоборот, драматическая и бесконечно сложная) - принадлежит богатым. Хотя бы потому, что так надежнее для ее будущего.

К.Г.Ваш пафос объясним и логичен. Возможно, вы правы, и живет где-то новая венская аристократия, которая готова заказывать музыку для еды, музыку для воды, бесконечные «польки на охоте» и вальсы на поле для гольфа. В конце концов, и духовная музыка была более чем прикладной, и «Страсти по Матфею» Баха были бы невозможны без художеств Палестрины, созданных по прямому требованию первородного заказчика. Однако нынешняя венская школа давно сменила жанр: буржуазия заказывает музыку Крутому и Фадееву, и не дай бог тем выдать дивертисмент, менуэт или хотя бы самый завалящий вальсок. А пианист за роялем в ресторане - даже не ремесленник. Это дрессированная обезьяна, диковина, что-то вроде мебели в старом стиле и салфеток в кольцах. Музыкальный момент.