- На дачах всегда работу можно найти. В сезон - картошку пропалываем, копаем. Другой раз поможешь свинью заколоть, еще и накормят. А так-то стандартная дневная зарплата - 50 рублей плюс «чебурашка». (Так Саша с Надей называют бутылку разведенного спирта.)
- У нас спирт хороший, тельминский, от него не желтеют, он лучше всякой водки. Пьешь и спокоен.
- Я на хорошем месте был, пока сюда не ушел, - признается, уже расслабившись, хозяин. - Работал две недели на даче у одного, свиней кормил, их там штук сорок было. Плюс строительство попутное, вместе с хозяином. А вечером в баню: покуришь, чаю заваришь - красота. Ушел, не могу у чужого дяди, где сам шагу сделать не можешь, все по расписанию. И выпить нельзя ни за что. Как вышел из стайки в этих сапогах, так и ушел, надоело. Туфли мои там остались, да и не жалко, в резиновых в лесу лучше.
Речь у Александра чистая, без матерщины. Но рассказывать, кем был в прежней жизни, не хочет.
- Все у меня было! И ни о чем не жалею. Живу, как живу - наслаждаюсь.
Было, видимо, всякое. Наколки на руках свидетельствуют, что сидел, и не раз. Про Надежду нам потом рассказали, что работала в детском саду воспитателем, и квартира была, и муж. А потом запила вчерную. Теперь ее часто видят у мусорных баков, ссутулившуюся, иссохшую, с опухшим лицом и невнятной речью.
Может, потому она с нами почти не говорила, молча чистила речную рыбу на импровизированном столе. Бесформенные вытянутые трико, кожаная драная куртка, свитер. Определить, сколько ей лет, невозможно. На столе - разделочная доска, столовые приборы, металлические погнутые тарелки с отбитой эмалью, кружки без ручек. Чистая посуда сложена в стороне в большую закопченную сверху кастрюлю, в чистом цинковом ведре питьевая вода.
- Это я с ручья приношу. Попробуйте, уж получше вашей из-под крана! Мы и стираем на ручье, и моемся!
- А когда холодно - как?
Скорее всего, никак, но Саша говорит, что ходят к друзьям в поселок.
- Бояться здесь нечего. Зверя крупного нет. Зайцы бегают, лисы, и все. От людей мы далеко, нас так просто не найдешь. А кроме людей, и бояться некого. Да у нас же Таська есть, она лает, когда чужого видит.
Разрешения на поселение в лесной землянке они ни у кого не спрашивали. Однажды на них наткнулся лесник и попросил не оставлять без присмотра костры.
- Можно внутрь заглянуть?
- Да чего там, смотрите.
Внутрь ведет земляная лестница, стены укреплены бревнами. Здесь теснее, чем кажется с улицы. Высокие нары сложены из стволов тонких деревьев, завалены каким-то тряпьем. В углу буржуйка, пол, конечно, земляной, но стены отделаны. Есть даже полочки - под транзистор и хозпринадлежности. Зеркала не видно, на выходе висит недействующий термометр. Дверь обита разными куртками, чтобы тепло не выдувало, дрова сложены под «кроватью».
- Да мы все время на улице или в Белореченске. То на заработки пойдем, то в магазин чего купить, то в лес по черемшу, а тут только ночуем. А так все на улице, - объясняет хозяин тоскливо.
Александр и Надежда - люди зрелые. У обоих взрослые дети, у тех свои семьи. Надо отметить, благополучные.
- У меня дочь уже взрослая, замужем. Внуков, кажется, двое. Или один, - отвечает Александр на вопрос о родственниках. - Они живут в Улан-Удэ и ничего не знают. Мы видимся редко, в последний раз дочь приезжала два или три года назад, остановилась у моего брата в деревне, там и встречались.
У Надежды тоже есть дети.
- Зовут вас родные к себе?
- Нет… Да и не хотим мы уходить из леса. Здесь такой воздух! Грибы-ягоды, черемша вокруг…
Недалеко от поселка Белореченского есть еще несколько землянок. Жители их дружат, ходят друг к другу в гости и называют себя «лесными братьями». В одном месте в лесу рядом вырыты две землянки, и там несколько лет обитают пять человек. Только в поселке они бывают редко - боятся, что злые люди найдут их убежища.
* МЕЩАНСТВО *
Людмила Сырникова
Космополитизм по-русски
Наши соотечественники скупают недвижимость за рубежом
Однажды в выпуске эрнстовских, кажется, новостей был показан сюжет о московском пенсионере, переехавшем с женой в Черногорию - доживать век. «Решение об этом было принято на семейном совете», - говорил телеголос. В кадре голубело балканское полупрозрачное небо. Потом показались зеленые кроны и белые мазанки, возникла извилистая мощеная дорога, бегущая по ней собака, а за собакой - и сам Виктор Константиныч, или как его там зовут, русский человек на ПМЖ. Как хозяин прошел Виктор Константиныч по мощеной дороге, и камера развернулась, показав крупным планом лицо собственного корреспондента. Лицо произнесло: «Для многих россиян Черногория сделалась вторым домом. Не отстают и представители крупного бизнеса. Все больший процент черногорской недвижимости переходит в собственность состоятельных россиян…»
Читать дальше