журнал Русская жизнь: Возрастной шовинизм (декабрь 2007)

Двенадцатого ноября в Липецке психолог, мать двоих детей, на почве ревности к мужу пыталась выброситься из окна восьмого этажа. После двух часов уговоров спасателям Липецкого городского управления ГО и ЧС удалось предотвратить самоубийство женщины. Спасатели обнаружили 31-летнюю женщину стоящей в оконном проеме в квартире на восьмом этаже. Спасатели вызвали милицию, «Скорую помощь» и пожарных с раздвижной лестницей. Женщину пытались отговорить от прыжка. После переговоров со спасателями она потребовала, чтобы к ней привезли детей. После этого женщина спустилась из окна. На месте ей была оказана медицинская и психологическая помощь, от госпитализации женщина отказалась.

В наше время психологом быть хорошо. Их услуги востребованы. Все больше и больше людей верят, что психология поможет им преодолеть или хотя бы ослабить душевные муки, стресс, неудовлетворенность жизнью. Многочисленные участники психотренингов чают «личностного роста». Руководители бизнес-структур уверовали, что психологи подберут им самый что ни на есть замечательный персонал, а потом научат этот персонал «эффективным коммуникациям», «искусству продаж», «технике ведения переговоров» и «работе в команде». Книги психологической тематики раскупаются, как пирожки. Да и самоощущение психолога очень комфортно: приятно чувствовать себя знатоком человеческих душ, видящим людей насквозь. Но вдруг в жизни психолога случается что-нибудь простое и банальное - например, муж стал давать поводы для ревности или открыто изменять, и психолог не знает, что делать с этой нахлынувшей ревностью: концепции и техники, еще недавно такие убедительные, вдруг оказываются бесполезными, и единственной доступной и эффективной психотехникой оказывается самоубийство или его инсценировка. Психологу оказана психологическая помощь - и смешно, и грустно.

В Кингисеппском районе Ленинградской области местный житель пострадал в результате драки из-за караоке. Инцидент произошел 27 ноября днем в одном из кафе на Большой Советской улице в городе Кингисеппе. Нетрезвый посетитель, не дождавшись своей очереди в караоке, сломал челюсть конкуренту прямо во время исполнения тем песни. Пострадавший был госпитализирован для оказания медицинской помощи, нападавший был доставлен в отделение милиции.

Человечество наизобретало довольно много развлечений, которые суть не что иное, как проявления абсолютного, чистого, беспримесного зла. Ну, например, охота. Не та, которая для добычи пропитания, а та, которая для развлечения. Когда пресыщенные горожане увеселяют себя убийством живых существ. И эти люди сами частенько гибнут от пуль своих товарищей. Несколько месяцев назад погиб охотник, которого его друзья приняли то ли за кабана, то ли за медведя. А совсем недавно другой охотник пошел «загонять кабана» и загнал так, что сам попал под пули. Или, допустим, игровые автоматы, будь они неладны. Типа, развлечение такое. Трень-брень, звенят жетончики, бегают огоньки. А потом из-за этого тренькания и бегания люди проигрывают все свое имущество и лезут в петлю. Или из-за очередной порции жетончиков убивают кассиров этих проклятых заведений. Караоке, казалось бы, по сравнению с охотой и «однорукими бандитами» развлекуха вполне невинная. Подумаешь, «люди поют». Ан нет. Караоке - явление настолько отвратительное эстетически, что самим фактом этой отвратительности притягивает к себе зло, привлекает особого рода людей. И вот один такой любитель блеяний и завываний в микрофончик отказался уступить другому любителю, а тот со всей дури заехал ему в челюсть. Душа, видать, горела, песня рвалась из груди. Не мог молчать. Тьфу, гадость какая.

Дмитрий Данилов

Комсомольская периодика середины 1920-х гг.

Комсомольская правда № 14

Четверг, 11 июня 1925 г.

Не с того конца (Комсомолец и семья)

В прошлые годы (1918-20 особенно) нередки были случаи, когда из зажиточной семьи уходил сын или дочь. Уходил в тот лагерь, против которого боролись его родители и весь класс, к которому они принадлежали. Уходил потому, что за «комсомольский билет», за «безбожие» им не было дома житья, потому что их за это преследовали, травили и т. д. Но за последнее время здесь положение изменилось. Для начала приведем очень характерный пример. К нам поступило письмо следующего содержания: «Сын мой - активный комсомолец, всей душой преданный революции и коммунизму юноша. Он очень нервный и не знающий компромиссов человек. Я ему во всем сочувствовала, и только боязнь за его некрепкое здоровье заставляла меня просить поберечь себя. В одно утро он заявил, что уходит из дому. Это бы еще полбеды. Но он порвал окончательно. Он не взял своих же теплых вещей, он при встрече с родителями переходит на другую сторону, опуская глаза и отвертываясь. Считает себя вправе оскорблять родителей за то, что они ему присылали его старые вещи. Я очень тяжело больна. Большим облегчением было бы для меня, если бы любимый мною сын пришел навестить меня и посидел со мной хоть полчаса. Ведь это не материальная зависимость, как может он бояться, что станет от этого посещения худшим ленинцем, чем он есть. Неужели найдутся коммунисты, которые оправдают комсомольца, не признающего возможным для себя изредка видеть родителей, которым мучительно больно чувствовать себя одинокими и забытыми своим сыном.