журнал Русская жизнь - Секс (июнь 2008)

Дубчик по-прежнему стоял у стены.

- Что там? - спросили сверху у нас девичьи голоса.

- Сказали, что у вас не бывает бородатых студенток, - отозвался братик, озираясь по сторонам.

- Слушай, - сказал он мне, - я вроде лесенку видел тут неподалеку. Пойдем-ка.

Лесенка действительно была обнаружена и бережно доставлена под вожделенные окна. Но хватило ее только до второго, или чуть выше, этажа.

Братик двинулся вверх первым, я держал готовую рассыпаться лестницу. На последней ступеньке он встал и воздел руки.

Приветливые наши подруги сбросили ему две, скрученные в жгуты, тряпки, братик вцепился в них и, подтягиваемый вверх, скребя ногами по стене, ввалился-таки в окно.

Засунув самогонный пузырь за пазуху, я привел под лестницу Дубчика. Трижды повторил ему, каким образом он попадет в теплую общагу к своей страстной красотке, объевшейся собачатины.

- Понял? - еще раз спросил я.

- Понял, - эхом повторил Дубчик. Потом раскрыл глаза, и на мгновение мне показалось, что он все-таки протрезвел.

Я полез вверх, братик высунулся навстречу, мы вцепились друг в друга, как навек разлучаемые, и вот уже мне улыбались розовые, пьяные, успевшие подкраситься бодрыми мазками девичьи лица.

- Дубчик! - позвал братик в окно. - Дуб!

- Иду, - сипло отозвался Дубчик спустя минуту, словно звук к нему шел с неизъяснимой высоты и наконец достиг человеческого слуха.

Он поднял ногу, приподнялся и долго стоял на первой ступеньке, привыкая к расставанию с землей.

Мы немного устали его ждать и решили выпить самогона.

Разлили по грязным чашкам, заглотили, с пяти сторон покусали одну шоколадку на всех.

Девушки, переморгнувшись, ушли якобы в туалет.

«Делить нас», - догадался я.

Мы снова выглянули в окно, Дубчик уже был на третьей ступеньке.

Когда я посмотрел вниз, меня затошнило с новой силою и едва не вырвало товарищу на голову.

- Слушай, - отпрянув от окна, сказал я братику уверенно и непреклонно, - я не могу иметь дело с женщинами, которые питались псиной.

Братик, по-собачьи склонив голову, всмотрелся в меня.

- В Корее ты бы ушел в монастырь, - сказал он.

- Не могу и все, - повторил я.

- Может, ты еще от брата откажешься по этой причине?

Мне нечего ему было сказать, нечего…

Я налил себе еще самогона, полную чашку, выпил залпом, качнулся и повалился на кровать.

Дубчик тем временем одолел еще какое-то количество ступенек, добрался до второго этажа и, видимо посчитав свой путь завершенным, уверенно оттолкнулся ногами и упал с лестницы на спину, в последний снежок. Лежал там, отчетливый и свежий, как самоубийца.

Вернулись веселые студентки, сразу погасили свет, но мне уже было все равно.

Меня стремительно несло в мягкую, пряную, влекущую темноту, где никто не мучит ранимых душ и не взрезает живых тел.

Кто- то присел на мою кровать, потрогал щеки.

Неизъяснимым образом я почувствовал себя хозяином не щек, но пальцев - и тонкие пальцы эти ощутили брезгливость от неприветливого холода пьяного, бледного, мужского лица.

Рука исчезла, и я остался один.

- А черт бы с ними! - весело сказал братик.

Всю ночь мне снилось, что я плыву, и мачты скрипели неустанно.

Ранним утром мы проснулись вместе с братиком, одновременно. Он выполз из-под чьих-то ног и возле кровати с трудом нашел свое нижнее белье среди разнообразного чужого. Еще и приценился - держа в левой одни трусы, а в правой другие.

- Вот эти, вроде, мои, - решил, угадав по красным и буйным цветам собственную вещь.

Мы выглянули в окно. Дубчик по-прежнему находился в снегу. Возле него сидело и лежало несколько собак.

С ловкостью необыкновенной мы спустились вниз, собаки нехотя оставили тело Дубчика и встали, нюхая воздух, неподалеку.

Я ожидал увидеть обглоданное лицо, но Дубчик был чист, ясен, розов.

Братик присел рядом.

- Дубчик! - позвал он.

Друг его открыл глаза - прозрачные, как у ребенка, даже небо в них отразилось светлым краешком.

- Ты живой? - спросил братик.

- Живой, - ответил Дубчик светлым голосом.

- Пойдем?

- Ну, пойдем, - согласился Дубчик.

Он поднялся и отряхнул налипший снежок.

- Мальчики, доброе утро! - сказал нам голос сверху и добавил, чуть снизив тон, как-то иначе, в новой тональности, - Коленька, привет!

- Ой! Ангелы! - выдохнул Дубчик, подняв светлые глаза.

Кареглазая, та, что гладила меня по голове, бросила нам три леденца.

- Вот вам! - сказала она весело, кидая конфеты одну за другой.

Все три поймал братик.