журнал Русская жизнь - Гражданская война (октябрь 2008)

Во дворе, в братских могилах, частью уже раскопанных, лежат трупы казненных. Одна из могил находится возле самого дома, на расстоянии не более 15 шагов от стены, это просто большая яма, заваленная сверху мусором и отбросами.

Другая могила, в овраге, - бывший колодезь. Отрытые тела, еще не перенесенные в подвальное помещение, лежат тут же, на голой земле. У некоторых содрана кожа с рук и подошв; у других по десятку рваных и рубленых ран, попадаются вывороченные руки и ноги, в черепах, между ребрами и под ногтями забиты железные гвозди…

Вот лежит труп мужчины. Его кололи штыком в рот. Удар был нанесен с такой силой, что железное острие прошло насквозь, через черепную кость. А этого зарубили шашкой. Голова еле-еле держится на тонком лоскуте кожи. Кисть руки отрублена. Труп старика. Беднягу, по-видимому, даже не потрудились убивать, а просто зарыли живым. Его рот забит землей, язык ущемлен между зубами, а на теле нет ни одного ранения. Еще удушенная женщина, тоже с ущемленным между зубами языком, с землею во рту. Вот труп, долго валявшийся до того, как быть зарытым. Он объеден собаками. Тазобедренные кости обглоданы начисто. Внутренности и мягкие части пожраны.

Весь день 16 июня продолжается паломничество народа к лобному месту. Многие с ужасом всматриваются в обезображенные тела, стараясь узнать в них близкие, дорогие черты. Ищут и находят. Разыгрываются тяжелые сцены. Раздаются стоны, плач, рыдания…

Священники служат панихиду, после чего толпа с пением: «Кресту Твоему покланяемся, Владыко!» медленно и скорбно расходится по домам.

Вторая «чрезвычайка», на Сумской № 47, носит на себе такие же следы зверских большевистских расправ. Но кроме того, здесь есть еще небольшой памятник пережитых страданий - деревянная доска, на которой обреченные записывали последние мысли, прощальные приветы. Эта запись - сплошной крик отчаянья невинно погибавших людей. В свое время она была перепечатана почти во всех газетах и, вероятно, известна каждому.

«Дорогая мама, ты никогда больше не увидишь своего несчастного Колю».

«Не говорите, что жизнь - ничто. О, как хочется жить в 21 год!»

«Погиб ни за что».

«Погибаю только за то, что кому-то вздумалось отомстить моему брату».

И подписи: Куликин, Андреев, Знаменский, Вроблевский.

Раскопки могил в концентрационных лагерях чрезвычайки производились очень тщательно, под руководством комиссии из представителей городского самоуправления, врачей, экспертов следственных властей и милиции. Кроме того, в первый день на раскопках присутствовали представители Харьковского Совета профессиональных союзов, Общества деятелей печати и литературы и Общества взаимопомощи трудящихся женщин.

Всего за первые дни раскопок было извлечено 229 трупов. 107 в концентрационном лагере чрезвычайки, 97 в каторжной тюрьме и 25 в районе саперных казарм.

На трупе генерала С. Е. Молчанова, кроме огнестрельной раны, обнаружено отсутствие большого пальца левой руки, кость в этом месте раздроблена. Кроме трупа генерала Молчанова опознаны трупы Иркутского губернатора Ф. А. Бантыша-Каменского и его сына А. Ф. Бантыша-Каменского, 18-летнего юноши, воспитанника 6-го класса Харьковского реального училища, модистки А. С. Остапенко, арестованной на танцевальном вечере в коммерческом клубе и расстрелянной на следующей же день, и портного Зозули; судя по одежде, остальные жертвы принадлежали к рабочему или ремесленному классу.

Расследование вел судебный следователь по важнейшим делам П. Т. Богацкий. Протокол судебно-медицинского исследования был представлен прокурору судебной палаты.

По данным исследования, громадное большинство жертв чрезвычайки погибло от огнестрельных ран, нанесенных в затылочную часть головы. Пытки до умерщвления, безусловно, производились; у трупов найдены отрубленными руки, ступни, пальцы, переломаны кости, есть обожженные или обваренные кипятком, у шести связаны руки, причем у одного настолько крепко, что веревка врезалась в тело и разорвала кожу.

Кто судил

Борьбой с «контрреволюцией» и беспощадным уничтожением «врагов народа» ведала в Харькове Чека - чрезвычайная комиссия из пяти лиц.

Комиссия эта действовала с разрешения и одобрения не только местных комиссаров (Кина, Артема, Рухимовича, Межлаукова, Пятакова, Подвойского, Ворошилова и др.), ее деятельность была несомненно известна как Раковскому, так и Троцкому. Что Троцкий сильно благоволил к чрезвычайкам и поощрял их работу, ясно из того, что приезд куда бы то ни было советского самодержца сопровождался всегда резким взрывом репрессий и жестокостей всякого рода.