Уильям Сандерс - Неизвестный Гамлет

- Друг мой, - обратился я к нему, - у меня возникла мысль. Почему бы нам не поставить твою пиесу прямо здесь?

А ныне одно безумие породило другое, личное помешательство вызвало к жизни целый сумасшедший дом; ибо я ввязался в предприятие, подобного которому мир не ведал. Тем не менее, коль затеял такую глупость, доведу ее до конца и не уклонюсь; может статься, она потешит этот народ, люди которого стали моими единственными друзьями. Пусть убедятся, что Уилл по отношению к ним исполнен доброй воли.

Вроде бы, когда я неожиданно для себя выступил со своим предложением, оно звучало просто. Однако сказать-то легко, сделать куда труднее. Прежде всего следовало поговорить с людьми.

Мы, анийвуийа, предпочитаем свободную, беззаботную жизнь. У наших вождей власти меньше, чем у ваших, и даже власть Матерей кланов отчасти ограничена. Законов у нас мало, они известны каждому, и все течет, как правило, без особых затруднений.

Но для того, что мы задумали, никаких правил не было и быть не могло ведь ничего подобного раньше не случалось. Кроме того, нам требовалась помощь многих людей. Так что разумнее было двигаться к цели осторожно, шаг за шагом, хотя вынужден признать: мне и в голову не приходило, что наше скромное предложение вызовет такой переполох. В конце концов пришлось обсудить его на очередном совете старейшин.

Разумеется, сильнее всех разволновался Выдра.

- Это колдовская выдумка бледнолицых! - орал он. - Вы что, хотите, чтобы наш народ стал слабосильным и беспомощным, как они?

- Если бы наши воины, - возразил Большой Нож, - научились стрелять так же метко, как Угрожающий Копьем, я бы не возражал.

Выдра замахал костлявыми руками и так рассвирепел, что его лицо сделалось белее, чем у бледнолицего.

- Тогда ответьте мне! Как это может быть, чтобы танец...

- Это не танец, - заявил я.

Обычно я сдерживаюсь и не перебиваю тех, кто старше меня годами, но если терпеливо ждать, пока Выдра не выговорится, можно досидеть до утра.

- Как бы это по-вашему ни называлось, - не унимался Выдра, - оно достаточно похоже на танец, чтобы стать заботой клана Птиц. А ты, Мышь, из клана Волков, да и твой бледнолицый друг стал членом клана после усыновления, так что вы просто не имеете права на такую затею!

И тут заговорила старая Дотсуиа. Она была Матерью клана Птиц и к тому же самой старшей из присутствующих, а может, если разобраться хорошенько, вообще самой старшей в поселении.

- У клана Птиц нет возражений, - заявила она. - Мышь и Утрожающий Копьем, разрешаем вам представить вашу пиесу. Да я сама хотела бы посмотреть. А то у нас в поселении скука, ничего никогда не происходит...

Следующей слово взяла Тсигейю:

- Хоуа. Я тоже согласна. Это звучит занятно.

Выдра, естественно, не сдался без боя, а произнес пространную речь со ссылками на разные давние события в жизни племени и с прорицанием всяческих бед в отместку за святотатство. Речь не принесла ему никаких выгод. Выдру никто не любил, с возрастом он становился все злее и многоречивее, да и по-настоящему хорошим дидахнвуизги никогда не был. А, кроме того, половина членов совета заснула задолго до того, как он закруглился.

Ну а после того, как совет высказал свое одобрение, собрать людей в помощь пиесе стало нетрудно. Скорее, нам предлагали помощи больше, чем мы были в состоянии принять. Вокруг моей хижины день-деньской слонялась толпа желающих. Большой Нож сказал даже, что если бы к его отряду примкнула хоть половина такой толпы, он покончил бы с катоба раз и навсегда.

И все до одного хотели быть акттиорами. Волей-неволей надо было кому-то отказать, да еще подумать, как отказать, чтобы не нарваться на неприятности. Я спросил бледнолицего, сколько акттиоров ему потребуется, и решил уточнить:

- То есть сколько мужчин? - Он принялся считать, загибая пальцы, и я добавил: - О женщинах разговор особый...

Он бросил подсчитывать и уставился на меня, будто я вырядился в совиные перья. А потом сказал мне нечто столь ужасающее, что ты не поверишь: в его стране женщин в пиесах играют мужчины, одетые в женское платье!

Я без промедления сообщил ему, что наш народ на это нипочем не согласится, - может, в других племенах это и прошло бы, а у нас нет, - и чтобы он ни о чем подобном даже не заговаривал. И, знаешь, он так расстроился, что я потратил целый день на уговоры не бросать изза этого всю затею.

Женщины! Боже милосердный! Женщины на сцене, разыгрывающие пьесу! Я, наверное, буду ощущать себя распорядителем в борделе!