Александр Севастьянов - Победу не отнять! Против власовцев и гитлеровцев!

Между тем активность СМИ и агентов влияния, подогретая немецкими посулами и благотворительностью, выразилась как в «сенсационных» публикациях (например: К. Акинша, Г. Козлов. «Трофеи войны. Советы скрывают художественные сокровища»; интервью В. Ремизова с А. Расторгуевым, где пересказывался пресловутый «Проект»; статья последнего «Военнопленное искусство», где он хвастает тем, что первым раскрыл «один из самых давних и долгих секретов СССР» — о трофеях, которые он именует «украденным» добром; статьи М. Мурзиной, Н. Бобровой, Н. Зубкова, Г. Цитриняка, в которых также проводилась мысль о желательности возвращения «незаконно удерживаемых» ценностей и т. д.), так и в обращении к М. С. Горбачеву от лица некоей Ассоциации искусствоведов, побывавшей за немецкий счет в Кельне, где она подписала совместное заявление с германской Ассоциацией критиков. Однако, несмотря на то что эти напористые акции растянулись до самого конца 1991 г., успеха они не имели.

Во-первых, политическая нестабильность, августовские события, ликвидация СССР отвлекли нас от проблемы трофеев, а во-вторых, помешала твердая и принципиальная позиция Минкульта СССР во главе с Н. Н. Губенко, первым в то время решительно вставшим на рубеже наших интересов в этом вопросе. Естественно, когда проблема с СССР разрешилась окончательно, а Минкульт был, соответственно, ликвидирован, атака возобновилась с новой силой. В одном только феврале 1992 г. в «Известиях» вышла ликующая реляция А. Зверева «Военнопленное искусство выходит из заключения», а в «Независимой газете» — огромное интервью с Акиншей и Козловым «Произведения исусства: границы и долги. „Военнопленное искусство“ должно перестать быть трофейным — счета придется оплачивать сообща». Сегодня оба автора, обласканные «мировым журналистским сообществом», живут и работают за рубежом, открыто получая деньги за продолжение своих изысканий по трофейной теме, но в то время факт их ангажированности был скрыт, а яро антироссийская позиция — закамуфлирована под «объективную», «интеллигентную».

Кампания по обработке общественного мнения была мощной, слаженной, хорошо продирижированной. Одновременно такая же кампания развернулась в пользу выдачи хасидам библиотеки любавического ребе Шнеерсона. Обе они шли «в связке», и казалось, что судьба культурных ценностей в обоих случаях уже решена. Все висело на волоске. Одинокий голос Н. Губенко, прозвучавший на конференции 25 ноября 1991 г. в Минкульте, был заглушен и не дошел до широкой аудитории. Подготовленная по его просьбе статья сотрудника министерства А. Шереля вышла в официозе «Россия» в октябре того же года (а также отдельной брошюрой тиражом всего одна тыс. экз.) и тоже не могла иметь решающего влияния на общественное мнение. И первая общественная реакция против выдачи трофеев — принадлежащая автору этих строк статья «Вся Россия плохо лежала» («Советская Россия» 12 декабря 1991 г.) — тоже, конечно, ничего изменить не могла. Хорошо помню свое ощущение того времени: передо мной — глухая стена, закулисный сговор уже состоялся, сопротивление бесполезно, противостояние невозможно. Бессильный гнев душил…

Случилось чудо. Возмущение Верховного Совета откровенно беззаконными требованиями хасидов, их безобразным, хулиганским поведением в стенах «Ленинки» [37] Помимо избиения постового милиционера, которого со сломанным носом пришлось отправить в больницу, хасиды еще и превратили вестибюль главной библиотеки России в отхожее место. было так велико, что высший законодательный орган решил 19 февраля 1992 г. отказать в их требованиях, несмотря на давление со стороны Бурбулиса, Хасбулатова, Шохина и других высокопоставленных лиц. Это решение нарушило спланированный общий ход событий и подвигло немецкую сторону предпринять новый шаг, чтобы укрепить плацдарм для следующего этапа наступлений. Понимая, что на волне антисоветской истерии руководство новой России, настроенное к тому же антигорбачевски, может взять под сомнение обязательства, данные Горбачевым в Договоре от 13 октября 1990 г., немцы заключили с Ельциным Соглашение от 16 декабря 1992 г. о культурном сотрудничестве, ст. 15 которого копирует ст. 16 Договора 1990 г.

Надо сказать, что президент Ельцин вообще-то был бесконечно далек от всякого понимания проблем и значения культуры. О его личном отношении к трофеям лучше всего говорят такие эпизоды:

— передача им в ноябре 1992 г. в дар Венгрии двух трофейных картин (как гласит правительственное распоряжение № 2060-р — «в порядке реституции» (!), хотя по мирному договору 1947 г. Венгрия как страна-агрессор лишалась каких-либо прав на имущественные претензии к СССР);