Евгений Лукин - Статьи. Эссе (сборник)

Помню, как я был взбешен, обнаружив, что американец Карл Вагнер пишет хоррор в гоголевском ключе, в то время как от советских фантастов требовали познавательных приключений в духе мсье Жюля Верна.

Была и другая причина неприятия – чисто филологическая. Дело в том, что сам термин «научная фантастика» представляет собой очевидную бессмыслицу, поскольку наука и искусство несовместимы по способу отражения действительности. Научно-фантастическая художественная литература (с научной точки зрения) не более реальна, чем пятиугольный треугольник.

Мне возражали: да мало ли в нашем языке бессмысленных словосочетаний! «Красные чернила», «белая сирень». И ничего – привыкли, употребляем.

Согласен. Однако никто не требует от красных чернил, чтобы они были одновременно и красными, и черными. А научную фантастику в лучшие ее дни, помнится, объявляли чуть ли не венцом творения – сплавом искусства и науки.

Но сплава не может быть по определению – возможна только смесь. Что такое вообще НФ, как не беллетризованный научпоп? Берем щепотку искусства, щепотку науки, бросаем в котел, ставим на слабый огонь и помешиваем до полной готовности.

Ну хорошо, а если бросить в котел не одну, а две щепотки науки? В этом случае, согласитесь, варево выйдет в два раза научнее… А если одну щепотку науки и полщепотки искусства? Да то же самое! Варево выйдет в два раза научнее.

То есть чем бездарнее, тем научнее…

Но, слава богу, повывелись у нас наконец (если верить П. Амнуэлю) старикашки эдельвейсы, лезущие в литературу лишь по той причине, что недостаток образования лишил их возможности изложить очередное свое открытие в терминах и формулах…

Заинтригованный читатель спросит: «Так что за гвоздь-то?» Последним гвоздем в крышку гроба НФ, чтоб вы знали, явилась, по мнению П. Амнуэля, повесть Сергея Синякина «Монах на краю Земли», собравшая чуть ли не все призы и премии в российской фантастике за 2000 год. Поскольку повесть была опубликована в журнале «Если», сюжет ее вам, очевидно, известен: бывшего аэронавта Штерна гноят сначала в лагерях, затем в психушках, поскольку в одном из полетов он наткнулся на небесную твердь над плоской Землей, посягнувши тем самым на истинность учения марксизма-ленинизма. Затем бедолагу и вовсе убивают. Такой вот незамысловатый сюжетец.

Впрочем, передаю слово П. Амнуэлю:

«…в конце ХХ века на страницах научно-фантастической повести заставить героя страдать из-за идеи плоской Земли… Как же надо не уважать научно-фантастическую идею как таковую, как пренебрежительно нужно относиться к жанру научной фантастики, чтобы всерьез написать такое!»

Но он это предвидел:

«…неизбежно должно было появиться произведение в своем роде эпохальное, доказывающее самим своим существованием, что поджанр научной фантастики в ее русском варианте умер и похоронен».

И далее:

«„Монах на краю земли“ действительно стал вехой в развитии фантастики в России за последние десять лет. К чему все шло, к тому и пришло».

Ну, Синякин!.. Как тут не вспомнить незабвенного Оскара Уайльда? «Я плачу не о Нем, а о себе… Все, что делал этот человек, делал и я. И все-таки они меня не распяли…»

Собственно, на этой пронзительно-завистливой ноте можно было бы и закруглиться, тем более что в целом я согласен с выводами П. Амнуэля. Да, НФ приказала долго жить. Да, «Монах на краю Земли», действительно, веха. С выводами-то согласен, а вот с доводами… Судите сами:

«За десять лет мы потеряли читателя, и у меня нет оснований это мнение оспаривать…»

«Вкус у читателя был испорчен, читатель пожелал иметь что-нибудь подобное и от русских авторов.»

Начнем с того, что единого читателя у нас нет и не было. Так называемый широкий читатель советских времен – не более чем фантом, порожденный скудностью книжного ассортимента и распавшийся еще в годы перестройки. Псевдолюбители охладели к фантастике: кто схлынул в политику, кто в экстрасенсорику, кто к эльфам в рощу… Оставшиеся же и вновь народившиеся читатели разбились на отдельные группы, каждую из которых следует рассматривать особо. Поклонники технической НФ, по признанию П. Амнуэля, и вовсе сказались в нетях.

Так что злоупотреблять словом «читатель» в наши дни как-то, знаете, некорректно. Все равно что злоупотреблять словом «народ».

Но вернемся к тексту.

Расправившись таким образом с читающими россиянами, П. Амнуэль плавно переходит к россиянам пишущим:

«Проблема, однако, в том, что потеря читателя неминуемо влечет за собой потерю авторов, поскольку между этими процессами существует положительная обратная связь».