Даниэль Домшайт-Берг - WikiLeaks изнутри

Также Джулиан все беспечнее обращался с секретными документами. Одному исландцу, обычно не имеющему доступа к секретным материалам, он отдал американские дипломатические депеши, чтобы тот «подумал над их графическим оформлением».

Исландец передал этот материал прессе, в том числе журналистке Хизер Брук из «Гардиан». Впоследствии он в свое оправдание сказал, что хотел оптимизировать политическое влияние этих документов и «должен был с кем-то это обсудить».

Это стремление людей поделиться секретной информацией и подчеркнуть свою значимость, в крайнем случае при помощи прессы, было нам хорошо знакомо. Поэтому необходимо было соблюдать особую осторожность при передаче информации. Разве мы ничему не научились?

Семнадцатилетний исландец тоже представлял собой угрозу безопасности. В «Твиттере» Джулиан писал, что юношу неоднократно задерживала исландская полиция. Нам он рассказывал, что в полиции его расспрашивали о WL, что ему показывали снимки с камер наблюдения, чтобы получить информацию об отдельных людях. Об этом Джулиан тоже писал в «Твиттере». Но проверить факты возможности не было. Исландская полиция отрицала эту версию. Интерес к таинственной группе WL истории об арестах и преследованиях только разжигали.

В дою году Джулиан все чаще стал путешествовать в сопровождении личной охраны. Подумать только, как вырос его престиж. В какой-то момент мне в голову пришла мысль, что самым сокрушительным ударом для него было бы, если бы меня арестовали первым. Может быть, именно поэтому его так беспокоило мое имя на кнопке звонка.

Наши отношения ничуть не улучшились после того, как он в апреле пригрозил мне, что, если я напортачу и поставлю под угрозу наших осведомителей, он хоть из-под земли меня достанет и прикончит. Он сказал это в очень напряженной ситуации. Он иногда обвинял меня в вещах, в которых можно было обвинить его самого. Один раз он заявил, что я представляю собой угрозу безопасности, потому что «не выдержал бы допроса». Мне оставалось только гадать, какие сценарии проигрывает его больное воображение. Может быть, он рисовал себе, как полицейский безжалостно зажимает мои пальцы в тиски и добивается от меня чистосердечного признания на несколько страниц, грозящего Джулиану смертной казнью?

Джулиан однажды рассказал мне, что он регулярно ездит в лес. Находясь в полном одиночестве, он якобы получает новый заряд энергии. Он называл это «перекалибровкой». Там он ни с кем не общался и просто беззаботно проводил время. По его собственным рассказам, такой перерыв был ему необходим по крайней мере раз в пару месяцев. Если вспомнить прошедшие два года, у него не было и дня времени, чтобы выехать на природу или хотя бы погулять по парку.

Многие из тех, кто встречался с ним на конференциях или кого он навещал, говорили мне, как плохо он выглядит, какой у него изможденный вид. Не понимаю, к чему была вся эта гонка. Что-то его постоянно подстегивало, но я не знаю, что именно. В 2010 году мы стали выпускать одну публикацию за другой, как будто за нами гнался сам дьявол. Возможно, давление нагнеталось постоянно поступающим к нам новым материалом.

Он заранее предупреждал меня, что отныне не будет времени, чтобы, как раньше, обговаривать каждую мелочь, что мы теперь выросли, что все уже слишком серьезно, чтобы тратить время на ерунду. Наверное, ему хотелось, чтобы все было как можно более опасно, авантюрно и многозначительно.

Я придерживался противоположного мнения. Именно потому, что мы становились все более известными, а присылаемые нам материалы – все более «взрывными», нам нужно было действовать продуманно. Нам следовало использовать вынужденный перерыв в конце 2009 года для того, чтобы разработать солидную внутреннюю инфраструктуру.

Я недоумевал: может, Джулиан действительно чего-то боится? Не терзает ли его какая-то неизвестная мне проблема, не кажется ли ему новый материал слишком опасным? Он часто предлагал избавиться от материала, высказывал опасения, что нас за него «порешат». С другой стороны, я ни разу не заметил, чтобы Джулиан вообще чего-либо боялся. Страх просто-напросто не входил в число свойственных ему чувств, поэтому преодолевать себя ему приходилось редко.