Даниэль Домшайт-Берг - WikiLeaks изнутри

В 2009 году я сделал вторую попытку, теперь я просил полмиллиона. Написание заявки – дело очень трудоемкое, но Джулиан не стал помогать. Мы работали вместе с одной добровольной помощницей над этой заявкой две недели. Надо было ответить на восемь вопросов о мотивации и о внутренней структуре проекта. За день до сдачи вдруг объявился Джулиан, притащив за собой Няню. Она должна была за полдня написать заявку; мы к тому времени уже давно все закончили. Джулиан решил, пусть будет два запроса, тогда один точно проскочит. И они вдвоем еще рассказывали мне, как прекрасна их собственная заявка. Хотя именно моя прошла дальше: первый раунд, второй, третий – и вдруг мы оказались в финале. А письмо Джулиана и Няни было отсеяно уже на первом этапе.

Позднее Джулиан обвинял меня, будто я нечестно продвигал собственное имя. Но дело было не в том. Еще в 2008 году, когда я в последний день перед подачей сидел за письменным столом и смотрел в заполненный формуляр, то не понимал, как его подписывать и какие контактные имя и адрес указывать. Никакого офиса у нас и в помине не было. А Джулиан вообще не имел постоянного местожительства.

Время поджимало, и я решил, что не стоит волноваться из-за США и надо дать мои настоящие имя и адрес. Я подписался и отослал заявку.

В последующие дни я мечтал, как мы получим для WikiLeaks полмиллиона долларов и сколько на них всего купим. Перед сном я представлял себе самую совершенную технику для обеспечения безопасности: половину стойки в хорошо охлаждаемом вычислительном центре, с источником бесперебойного питания, с избыточным подключением к Сети, с терминальным сервером на случай каких-либо проблем. И это будут серверы последнего поколения, а не предпоследнего.

Раз начнешь мечтать – остановиться трудно. Я рисовал себе, как мы снимем офис и поручим людям конкретные задания. И сможем выплачивать себе зарплату. Я предпочел бы никогда больше не возвращаться на фирму, к совещаниям по вторникам и таблицам Excel, к моим секретным телефонным переговорам в складских помещениях на девятом этаже.

Рассмотрение заявок растянулось на несколько недель. Фонд затребовал новые документы, а затем хотел пригласить нас в Массачусетский технологический институт для финального этапа. Им надо было познакомиться с нами и с людьми из нашего консультативного совета.

Наш консультативный совет – это фантастическая конструкция, появившаяся на свет еще до моего прихода в WL. Из восьми перечисленных там людей лишь один человек открыто подтвердил, что он нас поддерживает, – Си-Джей Хинке, сетевой активист из Таиланда. С течением времени журналисты опросили каждого из указанных членов совета. Китайцы сразу опровергли свою причастность к проекту, на что Джулиан отреагировал: «Разумеется, им нельзя это публично признавать».

Бен Лори из фонда APS (Apache Software Foundation) многократно отрицал, что когда-либо нас консультировал. Австралийский журналист и режиссер Филип Адамс признал, что однажды согласился, но по состоянию здоровья ничего не мог делать.

Вполне понятно, что сотрудники Фонда братьев Найт хотели хоть раз поговорить с ядром нашей команды. Но было совершенно невозможно назначить время для общей телефонной конференции. Имейлы безостановочно летали туда и обратно, и в фонде, должно быть, решили, что мы ужасно высокомерные или крайне неорганизованные, – в принципе, и то и то было правдой. Я заверял фонд, что лично я соглашусь на любое время, которое они назначат. Мне хотелось показать, что нас в WikiLeaks заботит судьба нашей заявки. По этому поводу Джулиан написал мне злобный имейл, что вовсе не я – главный заявитель.

Потом он рассказывал другим, будто посредством этой заявки я сам стараюсь протолкнуться вперед. Боже мой! Лучше бы мы эту энергию потратили на то, чтобы вместе сделать убедительную презентацию. Нам отказали в гранте на самом последнем этапе.

Я искренне рассчитывал, что когда-нибудь мы будем получать от WikiLeaks зарплату. Цель заключалась в том, чтобы никому не приходилось зарабатывать на стороне. Это была серьезная проблема: нам требовалось гораздо больше людей. И гораздо больше времени. Но ничего не получалось, потому что параллельно с работой для WL почти все мы должны были еще зарабатывать себе на жизнь.

Я считал, что это проституция, когда не можешь заниматься той работой, которую считаешь по-настоящему нужной и осмысленной. Конечно, я понимал, что я не единственный, кто желает работать не там, где ему приходится.