Газета Завтра Газета: Газета Завтра 498 (23 2003)

— Что дашь за зверушку? — поинтересовался капрал.

— Три пуда солонины...

Ударили по рукам. Солдаты меткими плевками загасили шнур. Развязали "Счастливчика" и отдали интенданту. Тот уложил его в корыто, где огромными ломтями лежало свиное сало, посыпанное крупной желтоватой солью. Накрыл другим пластом. Телега тронулась. "Счастливчик" лежал в свином сале, которое набивалось ему во все дыры, помаленьку пропитывался солью и думал: "Нет, Господь не отвернулся от меня... Значит, Россия жива!.."

Телега встала. Верхний, тяжелый как плита, слой сала откинулся. "Счастливчик" залипшими свиным жиром глазами увидел, как интендант отклеивает усы, устало сдирает парик. Знакомое лицо Березовского наклонилось над ним:

— Понимаю, голубчик, в сале лежать — не подарок. Зато не тряско...

— Как мне благодарить вас, друг мой, — "Счастливчик" поднялся из корыта. — Я ваш должник до следующего переизбрания...

— Дожить бы надо, — устало ответил Березовский, которому, по всему было видно, изгнание шло не впрок. — А что касается Романа Абрамовича, так лучше гнал бы ты его в шею. — И телега, стуча ободами, укатила к Васильевскому острову.

"Что сие значит?.. Уж ни сон ли это?.. Уж ни финский ли древний колдун навевает свои чары?.." — только и успел подумать "Счастливчик", как жуткий грохот каменных и бронзовых ног, железные храпы и медные огнедышащие вздохи стали приближаться. И уже появлялась над Васильевским островом громадная, словно непальская гора Катманду, статуя царственного исполина. Раскрывала над "Счастливчиком" гигантскую длань, желая прихлопнуть его, как комара.

"О, ночь мучений!.." — подумал он и пустился наутек.

Ростральные колонны вылили на него голубые потоки горящего пунша. Снова — Невский проспект, пустынный, без единого "мерседеса", с растяжкой на желтой заре, где читалась надпись: "Город счастья — Глюкенбург". Казанский собор был заперт и не мог служить убежищем. А монументы Кутузову и Барклаю де Толли разом отвернулись от "Счастливчика", когда он обратился к ним за помощью. Неведомо, как вновь он очутился на набережной Невы, где дымили костры, кипела смола и готовый к спуску фрегат стоял на верфи, источая запахи дегтя, пеньки, струганной сосны, великолепный и грозный со своими мачтами, подвязанными холщовыми парусами, бортовыми орудиями и золоченой грудастой бабой на носу, похожей на голую женщину вице-спикера, когда ее парят молодцы в саратовской бане, обмазывая медом.

— Эге!.. — воскликнули мастера-корабелы, увидев павшего в изнеможении "Счастливчика". — Оно нам и нужно было, свиное сало... Положим-ка его на полозья, чтобы ловчее фрегату скользить...

Подхватили "Счастливчика". Снесли к воде, где в Неву опускались струганые брусья и нависало подбитое клиньями крашенное днище фрегата. Положили под днище, для уменьшения трения, когда фрегат тронется с места, пойдет скользить, натирая до огня и дыма струганые сходни, ухая в ледяную невскую воду.

— Так-то лучше. Плесни-ка трескового жира ковшей пять, оно и пойдет, как по маслу... — приказал Генеральный конструктор МПО "Рубин" работавшим у него на подхвате плотникам-поморам. Те бойко похватали ковши. Черпали из бочек рыбий жир. Щедро поливали сходни и привязанного к ним "Счастливчика". Тот задыхался в потоках мутного зловонного жира, который затекал ему за шиворот, склеивал волосы, наталкивался в ноздри, пропитывал одежду.

"За что?.." — только и мог он думать, чувствуя, как расплескивается на лице очередной ковш липкой жижи, пахнущей так же, как пахла Дума, когда принимала "Закон о продаже земли".

— А это на хер вам шмоток поросячьего сала!.. При спуске на воду перекосит корабль!.. Перед батюшкой-царем отвечать!.. — эти слова произнес старый шкипер из Роттердама, принимавший готовый фрегат.

Поморы призадумались. Потерли шеи, поскребли затылки. Отвязали "Счастливчика" и кинули на песок. Голландский шкипер подобрал его, оттащил подальше от голодных, рыскающих по берегу собак и родным голосом Березовского, не ставшего снимать напудренный пышный парик, произнес:

— Простите им рыбий жир... Конечно, не шоколад, зато хорошо от рахита... — И удалился туда, где уже скрипела и дымила сходящая на воду блистательная, сорокапушечная громада.

Недолго "Счастливчик" пролежал на песке без дела. Его окружила шумная толпа разодетых прекрасных женщин. Широкие кринолины, узкие костяные корсеты, пышные, стиснутые вырезами груди, завитые локоны, венские кружева, английский атлас, французский бархат, драгоценные украшения, вкуснейшие благовония, которыми они то и дело брызгали себя из маленьких стеклянных флакончиков.