Борис Полевой - В конце концов

Так! Интересно, как-то себя поведет этот всесильный «третий наци», оказавшийся столь мелким плутом.

У меня хорошая новость. Представитель «Правды» в Берлине И. И. Золин прислал мне сюда машину. Ее пригнал шофер Вишневского, веселый морячок самого одесского склада. Но водителя для меня выделить не смогли. Пришлось обращаться к американским военным властям, опекающим трибунал. Заведующий их автотранспортом капитан широко улыбнулся: «О'кэй, шофер будет» и, потрогав золотые столбы на рукавах моего мундира, спросил: «Правда ли, что я полковник из каких-то советских частей „СС“?

И вот сегодня он любезно позвонил сюда, во Дворец юстиции, и продиктовал для меня телефонограмму: «Шофер будет завтра у вас в „ращен-палас“ в восемь утра. Имя Вольф Ставинский. Квалифицирован, знает русский язык…» Деловой все-таки народ американцы, обязательный. Приятно вести с ними дела.

Итак, проблема одежды решена. Роковой мундир, из-за которого я получил репутацию русского эсэсмана, повешен в шкаф, а на мне старенькая гимнастерка Сергея Крушинского, которую не только вычистили, но и омолодили. А вот с шофером получилась ерунда.

Нет— нет, американский офицер, ведающий автотранспортом, оказался человеком очень обязательным, даже, пожалуй, слишком обязательным. Рекомендованный мне шофер явился утром. Высокий, белесый, с довольно

интеллигентным лицом, одетый в кожаные штаны и такую же куртку и какие-то гетры. Он как-то очень по-штатски рекомендовался и, рекомендуясь, протянул руку.

— Я знаю по-русски, — сказал он со странным, не немецким акцентом.

— Откуда знаете?

— Моя фамилия жила Рига.

— Вы знаете машину системы «фольксваген»?

— Я знаю все марка немецких машин.

В общем, он мне понравился. Я попросил переводчицу позвонить в гараж. Распорядился, чтобы шофер к девяти ноль-ноль подал машину к «рашен-палас».

— Хорошо, я так сделаю.

Я хотел было позвонить и обязательному американскому капитану, поблагодарить его, пригласить на ленч, но вспомнил, что воскресенья здесь блюдутся свято, в офисе, наверное, никого уже нет, и отложил приглашение на завтра. В положенное время машина была на месте. Я уже сколотил компанию осматривать Нюрнберг. Город, судя по справочникам, которые я раздобыл в библиотеке, был интересным. Крушинский и Жуков охотно согласились принять участие в экскурсии.

Конечно же, нас интересовали не столько древние кирхи, средневековые фонтаны, первые карманные часы и первый кларнет, изобретенные здесь когда-то. И даже не домик знаменитого Альбрехта Дюрера. Нас интересовало прежде всего все, что связано с зарождением нацизма, колыбелью которого и являлся этот средневековый город. В здешних пивных первые штурмовики орали свое «зиг хайль» тогда малоизвестному австрийцу Адольфу Шикльгруберу. Со здешних трибун возглашались Гитлером, Геббельсом, Герингом, Штрейхером обещания сделать третий рейх всемирным государством «по крайней мере на ближайшую тысячу лет». По узким улицам, улицам-ущельям, где с каждого фасада в современность смотрело средневековье, под грохот барабанов и писк дудок шагали бесконечные факельные шествия мракобесов.

На процессе мы уже вдоволь наслушались о позорных страницах биографии этого почтенного средневекового города, выросшего на древнем канале, соединяющем две важнейшие водные артерии Германии — Дунай и Майн. Но знали мы его пока что заочно. Хотелось подкрепить это зрительными впечатлениями, вступить с Нюрнбергом в непосредственное общение.

Шофер и в этом деле оказался человеком сведущим. Пивная, где выступал Гитлер? Пожалуйста. Она, правда, разрушена, но ничего, кое-что сохранилось. И «фольксваген» подкатил к выгоревшему дому, смотревшему на улицу пустыми глазницами заколоченных окон. Над входом на кованой консоли прикреплена ржавая металлическая рука, держащая кружку с пивом. Двери нет. В засыпанном штукатуркой помещении толпились американские офицеры. Стены пивного зала были покрыты потемневшей росписью — сценки из старой баварской жизни. Роспись базарная. Но на высоту человеческого роста все фрески были выщерблены. Вот и сейчас американский лейтенант стоял на табурете и большим ножом отколупывал кусочек фрески. Увидев нас, он засмущался, спрыгнул с табурета и убрал нож.

Мы не сразу поняли, что он делает, но наш вездесущий шофер пояснил — господа американские офицеры любят сувениры. Они хотят иметь сувенир из пивной, где выступал Гитлер. Нам сувениры были не нужны, но посмотреть, где ядовитые споры фашизма дали свои первые ростки, было интересно. Мы откозыряли и ушли, оставив американцев на свободе колупать стенную роспись.